Палящее солнце Афгана

   Стол уставлен тарелками с пловом, фруктами и другой снедью. Вроде все есть, но чего-то привычного не хватает. «Бутылок», – догадался Еремей. Правильно, если Саурская революция делалась по образцу Октябрьской, то и законы надо копировать. Указ Горбачева о введение в СССР запрета на спиртное афганцы исполняли даже круче, чем «мушаверы». Уважать, значит, ценить чье-то могущество. За столом зажигательных речей не было, поскольку нечем было зажечь. Плов молча доели и проводы закончились. Все разошлись.

   На следующей неделе, после семидневного отдыха – праздник «курбан» у афганцев – Еремей с переводчиком утром, как обычно, захватив автоматы, едут в спецотдел через центр города и рынок. Любознательному человеку средних широт всегда интересно наблюдать, как кипит жизнь Востока. Вот на углу сидит сапожник, перед ним целая куча новеньких галош. Он по очереди берет их, вставляет стельку внутрь и ловко прибивает ее гвоздями. Здесь же подходят покупатели и примеряют их. Почти все афганцы ходят в таких галошах, хотя дождей летом не бывает, и обязательно на босу ногу. Сотрудники максуса всегда ходили в гражданской одежде и тоже в этой непромокаемой обуви. У одного из оперативников мушавер, увидев стертые почти до крови ноги, и, проникшись состраданием, подарил, из своих запасов, новые носки. Саттар поблагодарил его и сразу надел, но на другой день опять пришел в галошах на босу ногу. Лучше не раскрашивать ярко ворота на пыльную дорогу. Начальник с\отделала потом рассказал мушаверу, как группа сотрудников, во главе с Саттаром, накануне устроили ночную засаду, а попали в ловушку. Духи окружили их с трех сторон и начали расстреливать. Пришлось в темноте убегать босиком, потерял галоши и поранил ноги.

   Проезжая дальше по узкой базарной улице, увидели мальчика лет семи-восьми, который с предельным напряжением вез им навстречу двухколесную тачку, тяжело груженую мешками. Объехать было негде, и машина остановилась перед ним. Мальчик не рассчитывал на остановку и не смог удержать оглобли, которые вместе с ним поднялись вверх. Пришлось восстанавливать равновесие. Детей афганцы приучают к труду рано, но он не всегда бывает соизмерим с возрастом ребенка. Они любят детей, маленьких девочек трех-пяти лет разукрашивают бантиками разноцветными, как куколку, и красят губы. Рядом с рынком построили примитивную карусель с грубо вырезанными из дерева верблюдами и ишаками, и можно наблюдать, как счастливы рожицы малышей. Взрослые тоже принимают участие в катании и видно, что удовольствие получают не меньше их. Природа стремится, чтобы дети были детьми, прежде чем стать взрослыми. И если нарушается этот порядок, то получаются скороспелые плоды, не содержащие ни зрелости, ни вкуса, и не замедлят испортиться. Надо давать время детям созреть в детях.

   На территории провинции Лагман вся военная сила была сосредоточена в единственном месте – советском батальоне, а в Самангане было несколько войсковых подразделений вдоль «дороги жизни», не считая постов, охраняющих «трубу». Советники чаще всего посещали батальон (ДШБ), в двадцати километрах от Айбака, поскольку здесь был магазин с товарами, которых в СССР на прилавках не сыщешь. И продукты были дешевле, чем в афганских дуканах. Войсковое подразделение, в «колючке» по периметру, располагалось в километре от дороги, на равнине. Каждый приезд сюда оставлял в душе Ваханова какое-то неприятное ощущение. Конечно, часть боевая, десантники ходили в операции, воевали со смертью, но нельзя же расслабляться до расхлябанности. Много потерь из-за этого было в войсках. Иногда на КПП не найдешь часового, но если появляется, по одежде не поймешь: солдат это или просто дачник в майке и в кроссовках. Офицеры, призванные руководить, не показывали пример. Рыба гниет с головы. Начальник штаба батальона ночью залез в магазин и украл деньги, оставленные продавцом, но кем-то напуганный бежал и забыл свои ночные шлепанцы, по ним и нашли. Примеры заразительны, особенно дурные, и чаще находят подражателей.

                Начальник «максуса»

   Первый день осени. Обычный рабочий день. Еремей с переводчиком Давлатом, двадцатилетним советским таджиком, подъехали к максусу, на крыльце стояло несколько оперативников и среди них незнакомый сухощавый, черноволосый афганец, среднего роста, лет тридцати, одетый в европейский костюм, с галстуком. И все на нем, начиная с причесанных волос, подстриженных усов и хорошо сидящего костюма выглядело строго и аккуратно:

– Начальник спецотдела Мохаммед Усман, – представился он на русском языке. Его неторопливые движения, жесты и спокойное, приятное лицо создавало ощущение его внутренней силы. Мушавер знал о смене руководства отдела, так как это было по его просьбе, но с новым начальником еще не был знаком. Первое впечатление, как мы говорили, самое верное, а оно было положительное. Затем прошли в кабинет нового начальника, где сорбоз (солдат) охраны уже приготовил чай:

– Расскажи о себе, Усман – попросил Еремей, и тот поведал о своей не очень счастливой жизни: