Палиндром

Правда, он не смог удержаться от того, чтобы своим взглядом поверхностно не пробежаться по нескольким группам людей. Ну а так Мистер президент сейчас поторапливался, – он не любил, когда его обвиняли в любви к драматизму, а не в пунктуальности, – то он не стал вникать в детали, а сразу дал общую характеристику всем им.

– И эти за своё. – Очень похожее на то, что он подчеркнул в наблюдении за дамами, высказал насчёт этих господ Мистер президент. Что было одновременно и так и не эдак. Но в общих чертах очень похоже на то, что дамами подразумевалось в выражении: о своём.

Между тем Мистер президент постепенно приближался к мраморной лестнице и при виде её приближения, его начали обуревать тревожные мысли и вновь появившиеся сомнения насчёт своего решения не подниматься вверх по лестнице. – А ведь они все вокруг, только и ждут, чтобы я опустился с небес на грешную землю. Так они называют моё падение рейтинга. Тьфу, что за слово невозможно противное. – Мистер президент поморщился, вдруг вспомнив слова сэра Рейнджера: «Вы, мистер президент, здесь первый среди равных. Как это понимать. Ну, скажем так. Вы на голову выше всех». – И Мистеру президенту, побуждаемому эти словами сэра Рейнджера, вдруг захотелось себя сравнить с окружающими людьми.

Для чего он, внешне как бы ничего не изменяя в своём взгляде, уже оценивающе посмотрел на находящихся в зале людей. И ему одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться в правоте слов сэра Рейнджера (а он даже ещё и на ступеньку не встал). Он действительно был на голову выше всех. И даже самый рослый из всех конгрессменов, которых знал и видел Мистер президент, конгрессмен Вернер, – чья опасность для президента, как раз и заключалась в его рослости, – и то выглядел сморчком перед ним.

– Хм. Думал, что не найдётся человека, кто на тебя прыщ, сверху вниз посмотрит. – Усмехнулся Мистер президент, глядя на каменное лицо конгрессмена Вернера, чья оппозиция к президенту, как только что выяснилось президентом, строилась на таких базовых принципах, как желание смотреть на президента сверху вниз, а не наоборот. Что не такая уж мелочь, как может показаться с первого взгляда. Ведь когда на формирование твоего я оказал такое огромное влияние твой, выше всех рост, и ты подспудно учитываешь его значение в своих поступках, то для тебя точно это не мелочь.

Так в школе тебя вначале звали дылдой, а затем звали в баскетбольную команду. Вначале тебя били сверху, то совсем скоро, уже они, эти недоростки, бились своей головой о твой кулак. Вначале тебя замечали твоей головой, вечно вызывая к доске, скоро настало время, когда тебя оценили по уму, хоть и за голову. Из-за своего высокого роста ты раньше своих сверстников повзрослел – тебя засылали в магазин покупать спиртное и сигареты, а затем уже ты сам засылал за всё тем же, своих повзрослевших, но так и не выросших сверстников. И так во всём, где ты, то есть господин Вернер, пошёл всё выше и выше, вплоть до конгрессмена, тогда как все те, кто с ним стартовал одновременно в этом жизненном забеге, так и не выросли, оставшись далеко позади. А всё потому, что у них не было такой рослости, как у конгрессмена Вернера; ну и нахрапистой целеустремлённости, с его безбашенной энергетикой.

И хотя эта собственная рослость и высокопоставленность приободрила Мистера президента, тем не менее, это не отменяло того, что лестница впереди никуда не делась, и так ждёт, когда Мистер президент вступит на неё, и либо падёт в глазах окружающих, либо подтвердит свой статус самого высокопоставленного человека в государстве. – А если я буду спускаться вниз по лестнице, то это непременно унизит меня в глазах этой сволочи. – Ахнул про себя Мистер президент, только сейчас поняв, почему сэр Рейнджер даже не рассматривал этого варианта. – Всё верно, – уловил ход мысли своего советника Мистер президент, – я вначале поднимусь по лестнице вверх. А потом мне просто надо будет спуститься на лифте к месту. И таким образом, никто не сможет посмотреть на меня сверху вниз. Ну, сэр Рейнджер, вы в очередной раз удивили меня, и главное в хорошую сторону. – У Мистера президента потеплело в душе.

Но при этом расслабляться ему было нельзя, сейчас он уже находился в нескольких шагах от своего главного препятствия, лестницы. И тут Мистер президент каждой клеточкой себя почувствовал, как все взгляды находящихся в зале людей сошлись в одной общей и по отдельным частям точке – на его спине, на ботинках, а кто-то перешёл все границы допустимого и запретного, уставился на пятую президентскую точку, так и ожидая, когда Мистер президент её прикроет всем собой. – Не дождётесь! – вздрогнув в спине, решительно, правда про себя, выказал протест этим их ожиданиям Мистер президент.