Палитра

Туров подошел к окну и открыл форточку. За окном моросил мелкий дождь. Казалось, что низкое серое небо упало на крыши домов. Туров вспомнил, как в детстве он мог часами наблюдать за плывущими в вышине облаками, удивляясь их изменчивым формам и мечтая оказаться там, высоко, в этой теплой мягкой вате. Туров улыбнулся своим воспоминаниям. Оказывается, в детстве человек видит и чувствует гораздо больше. Сколько лет он не смотрел на небо? Много. Удивительно: даже такое непроницаемое и свинцовое – оно красиво и величественно…

На душе отчего-то стало спокойно. А может, и вправду вся эта жизнь – суета? Может, действительно, прав его гость, что не так он живет, не туда идет, не то ищет… А Добрягов куда идет и что ищет? Смерть под забором? Хотя какая разница, как и где умирать? Интересно, что там, после смерти?

Туров выбросил окурок в форточку. Всему свое время, когда-нибудь и это перестанет быть для него тайной.

Ладно, пора спать, завтра вставать рано: дорога не дальняя, но все же…

Добрягов что-то забормотал во сне.

Только бы этот передвижник не стал бродить ночью. Надо, кстати, входную дверь на ключ закрыть, а то еще сбежит чего доброго.

Туров закрыл дверь, бросил ключ в карман висевшей на вешалке в коридоре старой куртки и направился в ванную, чтобы принять душ и побриться. Туров всегда брился на ночь, так как, даже если он ложился спать в собственную постель, это не означало, что и утро он встретит дома.

Выйдя из ванной комнаты, Туров достал из бара бутылку «Hennessy», открыл и налил себе немного в стакан. Спать всё же не хотелось. Туров включил телевизор и стал смотреть изображение без звука. Коньяк расслаблял. Когда зазвонил телефон, Туров вздрогнул. Определитель показал, что звонит Алина.

«Соскучилась девочка, – подумал Туров, снимая трубку. – Прости, дорогая, сегодня не до тебя».

Едва поднеся трубку к уху, он услышал громкое рыдание Алины:

– Саша! Саша! Что делать? Он умер!

– Кто? – опешил Туров.

– Антон! Антон умер!

– Как умер? – всё еще не мог прийти в себя Туров.

– Он повесился.

– Где он повесился?

– У меня на кухне.

– А что он у тебя делает?

– Уже ничего не делает, он висит. Он позвонил и сказал, что выиграл кучу денег и что приедет ко мне, – рыдала Алина.

– И что?

– Приехал, бледный такой, дрожит… Я спрашиваю: что с тобой? Где шампанское, цветы? Сейчас, говорит, – а сам вышел. Я лежу, лежу, его нет, захожу на кухню, а он висит! Что делать, Саша? Приезжай!

Лицо Турова стало непроницаемым.

– А мне зачем к тебе ехать? Третий лишний.

– Саша! Ну, прости! Что мне делать? Саша!

– Откуда мне знать? Вызывай ментов и «скорую».

– Ой, Саша, я боюсь!

– Ничем не могу тебе помочь, – холодно ответил Туров и положил трубку.

Чувство досады заставило его поморщиться. Он потянулся за бутылкой с коньяком и почувствовал на себе пристальный взгляд. На него в упор смотрел Добрягов.

– Наливай, – Добрягов протянул свой стакан. – Я же говорил, помянуть надо.

5.

Фиска, облаченная в пестрый фартук, с энтузиазмом наводила порядок на кухне.

– Федь, кто бы мог подумать? Вот, оказывается, почему у нас всё в жизни наперекосяк. Китайцы еще пять тысяч лет назад открыли законы фэн-шуй и живут себе в полной гармонии с миром. Глазки сощурят и улыбаются. Главное, Федь, чтобы всё стояло на своих местах. И чтобы вокруг чистота была. А ты вон красками всё заляпал. Энергия «ци» свободно течь не может… Слышишь?

Фиска поставила в мойку недомытую кастрюлю, вытерла руки о фартук и вышла из кухни.

– Федь, я с тобой разговариваю, между прочим! И, между прочим, очень важные вещи говорю, а ты даже не угукнешь. Я ведь ради тебя стараюсь. Мог бы хоть голову поднять и для приличия ответить что-нибудь!

Федор Рыжов вполуха слушал болтовню Фиски и, не желая накалять атмосферу, ответил, посмотрев в ее сторону:

– Угу.

– Что «угу»? – взвилась Фиска. – Как мне в твоем углу порядок навести?

– А зачем его наводить? – искренне удивился Федор. – У меня здесь и так всё в полном порядке.

– Это ты называешь порядком? Да в том углу, где картины, полы, наверно, уже лет десять не мылись!

– Полы, Фиска, это по твоей части.

– Ты что, хочешь сказать, что я плохая хозяйка?

– Нет, я вообще ничего говорить не хочу. Я просто, как ты говоришь, для приличия поддерживаю беседу.

– Какой же ты тяжелый человек, Федя! Удивительно! Я тебе говорю о китайской мудрости, а ты всё перевернул, и вышло, что я плохая хозяйка и неряха!

– Я таких слов не говорил.

– Да! Ты сказал это другими словами!

Федор печально посмотрел на Фиску, зная, что возражения приведут к скандалу.

– Да нет, Фиска. Ты замечательная хозяйка.

– То-то же!

– Только одного я не могу понять, – пожал он плечами, – зачем русскому человеку этот твой фэн-шуй?

– Между прочим, – Фиска подошла к Федору поближе, пытаясь рассмотреть, чем он занимается в своем углу, – фэн-шуй не имеет границ. Это как свод законов. Понимаешь?

– Понимаю. Как эпидемконтроль.

– Ну при чем тут эпидемконтроль? Нет. Это как гравитация. Никто толком объяснить не может, а она действует. Причем и на русских, и на китайцев.