Палитра его пороков

Серебров остается чрезвычайно довольным собой. Ощущение, будто выиграл в лотерею, только приз — совсем не деньги, в общем-то, ему ненужные. Гораздо более ценный и интересный приз.

* * *

Я сижу без задних ног на диване в гостиной. Рядом, на светлом ковре с длинным ворсом, валяются пакеты. Состояние такой вымотанности, что не хочется ни есть, ни пить, ни шевелиться. Наверное, в походах по магазинам есть своя прелесть. Совру, если скажу, что выбирать из шикарных платьев наиболее шикарное неприятно или скучно. Мерить наряды, чувствовать себя красивой, глядя в зеркало — все это волнующе. И Анина компания очень помогает, и покупкам я радуюсь. Но эмоционально вымотана в ноль. Переписка с Сергеем — это когда каждое нажатие кнопки “отправить” сопровождается выпрыгивающим из груди сердцем. Мне и раньше было важно, что скажут о моем выборе подруги или родители, а сейчас, показывая платья, я молилась, чтобы хоть одно пришлось Сереброву по вкусу. Услышать, что все наряды сидят, как на корове седло — страшный иррациональный кошмар девушек. Дистанционно, не видя его лица, не слыша бархатистый уверенный голос, можно позволить себе лишнего в переписке.

Конечно, за это “лишнее” придется платить. Не сейчас, завтра, я сама на это согласилась, и не просто согласилась, а сделала первый шаг. Если думать об этом, можно свихнуться. Поэтому я просто сижу и наслаждаюсь тишиной. Хотя она и неполная: со второго этажа доносятся звуки фортепиано. Я так и не поговорила с Серебровым о возмущении Кости. Не до того оказалось, да и все еще злюсь на его выходки. Потерпит, не маленький. Эля сегодня в ударе: они с Мариной играют незамысловатую песенку. Я даже начинаю засыпать под нее, но возвращаюсь в реальность, едва все стихает. Нехотя поднимаюсь: Элю надо накормить обедом. А пока она ест, мы с Мариной посидим в гостиной с чашечкой кофе.

— Ну что? Есть у нее склонность к музыке? — спрашиваю я.

Марина пожимает плечами.

— Да кто же ее знает. Ребенок творческий, но феноменального слуха я не вижу. Ей нравится делать что-то в компании, нравится забота. Думаю, она с одинаковым удовольствием может петь, танцевать и рисовать. Отдай ее куда-нибудь.

Голова еще гудит после похода по магазинам, поэтому я не соображаю, что ляпаю:

— Да, как только вернемся домой, поищу недорогие кружки.

Марина снова смотрит с подозрением.

— Ты что, заранее уверена, что расстанешься со своим Сергеем?

Хочется обругать себя всеми словами. Я так хочу сохранить в тайне подоплеку наших отношений! И сама даю подруге поводы для новых вопросов.

— Брось, Марин, — наконец придумываю, что сказать, — он только что развелся, зачем ему серьезные отношения с матерью-одиночкой? Это мимолетное увлечение собственной сотрудницей. Никто из нас не воспринимает его всерьез.

Марина хмыкает, а я старательно делаю небрежный вид.

— И все? — спрашивает она.

— И все, — твердо отвечаю я. — Я ответственна за Элю. И не могу придумывать имена общим детям, едва встретив мужчину. Будь что будет.

— Ладно, шут с вами, но знаешь…

Мы подскакиваем от грохота на лестнице. Обернувшись, я вижу Костю. Очевидно, костыль соскользнул со ступеньки, и парень потерял равновесие. Забыв о том, что еще недавно я на него злилась, срываюсь с места, чтобы помочь, а Марина говорит:

— Да ладно, Жень, он же не беспомощный, в конце-то концов, здоровый мужик, сам встанет.

Я качаю головой. Марина сильно обижена за неласковый прием Сереброва-младшего. Но не помочь ему я не могу. Вернее, не попытаться, потому что едва я приближаюсь, Костя нервно отмахивается и рычит сквозь зубы

. — Отстань от меня!

Что ж, Марина права. Надо хоть иногда слушать старшую подругу. Меня, если честно, немного пугает взгляд Кости. Они оба, два брата, две загадки, слишком сложные, чтобы предсказывать их реакции и действия. Мне кажется, с Сергеем я словно ступаю по тонкому льду, не зная, после какого из шагов раздастся пугающий треск. А Костя… он ненавидит жалость к себе, но других чувств и вовсе не принимает. Я не знаю, как им помочь. И я действительно в этом доме лишь временное явление.

Я готовлюсь морально к встрече с Сергеем, но он приходит слишком поздно. Пропускает и ужин, и восьмичасовую встречу у стены. Я со странной тоской думаю, уж не на свидании ли он. Вряд ли такой, как Серебров, остается надолго один. Подобные мысли не должны приходить, однако отделаться от них невозможно. А мучительное ожидание добавляет беспокойства.

Раз за разом я спрашиваю себя, почему мне так страшно перед ночью с ним. Мы уже занимались любовью, а до этого делали вещи, о которых я даже в романах не читала. И никогда Сергей не забывал о моем удовольствии. Скорее наоборот, сам оставался ни с чем, в то время как я с удивлением узнавала границы эмоций, которые способна испытывать.

Я нравлюсь ему, иначе он бы не делал все это. Я получаю удовольствие даже просто находясь рядом. У меня есть все, что нужно для счастливой и беззаботной жизни, но мне обязательно нужно придумать проблемы!