Пальмы в снегу

Вернулась Хулия. Килиану было хорошо в компании старой подруги, которая вовсе не превратилась в клушку с рождением сына. Он хотел было спросить, как Эмилио мирится с мэром из числа местных жителей, но разговор прервал тревожный женский голос, звавший Мануэля. Килиан вскочил, и они вместе бросились к дверям.

– Бисила! – воскликнула Хулия. – Что случилось?

– Нужен доктор!.. – Женщина с трудом переводила дыхание. – Они принесли… они принесли…

– Успокойся, Бисила, – сказал Килиан, удержавшись от искушения схватить ее за руки. – Что случилось?

– Отец Рафаэль привез тяжелораненого. Тот едва может говорить, но повторяет, что он друг Эмилио.

– Моего отца? – изумилась Хулия. – Но Мануэль в городе, и я не знаю, когда вернется. Давай я пойду…

– Я с тобой, – вызвался Килиан.

Они почти бегом пересекли двор, отделявший дом от больницы. Отец Рафаэль стоял на ступенях. Он постарел, полысел и двигался с трудом. На его белом костюме виднелись следы крови.

– Что случилось, падре? – взволнованно спросила Хулия.

– Я возвращался из города и обнаружил беднягу у дороги. Моей первой мыслью было отвезти его в Санта-Исабель, но он все время твердил: «Доктор Мануэль из Сампаки… Эмилио…» Так что я привез его сюда и попросил Бисилу сбегать за доктором.

– Но его нет, и я не знаю, когда он вернется, – растерялась Хулия.

– Даже не знаю, правильно ли было везти его сюда, дитя мое. Его зовут Густаво – это единственное, что я сумел от него добиться.

– Густаво?! – горестно воскликнула Хулия. – Ах, боже мой!

Килиан вспомнил спор в казино.

– Его арестовали месяц назад и увезли в тюрьму «Черный пляж», – сообщила Хулия священнику. – Спасибо вам, падре. И, пожалуйста, ничего не говорите Гарусу. Ему не понравится, что мы заботимся о человеке не с нашей плантации.

– Прошу прощения, мне пора, – вместо ответа сказал Рафаэль. – Мне нужно отслужить мессу в Сарагосе. Когда пробьет час – пришлите мне весточку.

– Да… и вот еще что, падре: когда будете уезжать, скажите Иеремии или Вальдо, чтобы сообщили Димасу, что Густаво здесь. Они знают, как его найти.

Густаво разместили на кровати в дальнем углу, отделив занавеской, прикрепленной к стене. На мужчине места живого не было. На переносице держались разбитые очки с квадратными стеклам.

Со слезами на глазах Хулия наклонилась к нему.

– Густаво, ты меня слышишь? Я дочь Эмилио.

Мужчина застонал.

– Не волнуйся, мы о тебе позаботимся. Ты поправишься, обещаю. – Она отступила и вздохнула: – Что делать, что делать? Мануэль-то в городе!

Подошла Бисила.

– Сейчас мы его разденем и продезинфицируем раны. Можете посидеть с ним рядом, успокоить его.

Побледневшая Хулия старалась не смотреть на растерзанное тело, даже Килиану было страшно, но Бисила промывала раны очень аккуратно, и все время что-то говорила на буби нежным голосом. Это помогало – Густаво даже попробовал улыбнуться.

– Как жаль, что я не понимаю вашего языка, – признался Килиан. – Ты наверняка сказала что-то особенное.

Бисила подняла на него сияющий взгляд.

– Я сказала, что он выглядит настолько ужасно, что духи не захотят его принять. А когда я закончу, он будет красавчиком и не захочет отсюда уходить.

– Он выживет?

– Ему потребуется время, чтобы прийти в норму. Но я не обнаружила ни одной опасной раны.

– Кто это сделал, Густаво? – спросила Хулия.

– Обычно на обочину выбрасывают заключенных… как мусор, – покачала головой Бисила.

– Если ты выживешь, придется оставить идею об освободительном движении. – Слова Хулии заставили Густаво застонать сильнее.

– Но как такое могло случиться? – не понимал Килиан. – Он свободный человек…

Бисила хмыкнула, и он посмотрел на нее с недоумением.

– Тебя это удивляет? – спросила Хулия. – Отец негодует, что даже испанское правительство не может договориться. С одной стороны – наш министр иностранных дел Фернандо Мария де Кастиэлья, который считает, что колонии нужно постепенно привести к независимости. С другой те, кто поддерживают Карреро Бланко, – они выступают за жесткую колониальную политику и полный контроль над местными лидерами.

– Боюсь, наш губернатор именно к этой партии и примыкает, – иронично заметила Бисила.

– Госпожа, ты тут? Мне пора идти! – донесся голос Обы.

Хулия поднялась.

– Извините, придется вам справляться без меня.

После ее ухода Килиан и Бисила некоторое время молчали. Впервые в жизни они остались наедине, и оба не знали, что сказать. Густаво забылся сном, в присутствии Килиана надобности не было, но он не собирался уходить, а Бисила не прогоняла.

– Ты отлично справилась! – наконец сказал он. – Я в восхищении.

– Ну, смыть кровь и наложить швы не так уж сложно… А ты молодец, проявил сочувствие.

– Каждый бы так поступил.

– Нет, – резко ответила она. – Не каждый.

Килиану стало стыдно. Насколько он честен? Если бы кто-то другой, а не Бисила, занимался избитым Густаво, стал бы он сидеть тут?

– Пусть отдыхает, – сказала Бисила. – Я присмотрю за ним, пока доктор не приедет. Тебе надо умыться. – Она указала на руки Килиана, испачканные кровью. – Он помогал переворачивать Густаво. – Нельзя идти в сушильню в таком виде. Ты похож на мясника.