Пальмы в снегу

Завершился сбор урожая какао. На острове властвовала изнуряющая жара, а Пиренеи сковал холод, северный ветер перекатывал снежную поземку, будто струйки песка в ледяной пустыне. В Сампаке рабочие на плантации готовили землю к посадкам, обрезали деревья, ремонтировали дорогу. В Пасолобино Килиан был заперт в четырех стенах. Снег валил и валил, а когда прекращался – завывал ветер. Невозможно чем-то заняться. Он проводил долгие часы у камина, слушая бесконечные вздохи матери, заходил к Каталине, которая уже не вставала с постели (сестра пожелала умереть в доме, где появилась на свет, и ее поселили в комнате, где она жила раньше), успокаивал зятя, которого едва знал, изредка беседовал с соседями о том, что принесет деревне будущий горнолыжный курорт.

Сидя у огня, он все время думал о Бисиле. Ее тело создано для зноя. Окажись его маурана муемуе здесь, она умрет от холода!

Каталину похоронили морозным днем на исходе февраля. Холод ускорил церемонию. Спешка, с которой все происходило – начиная от заколачивания простого деревянного гроба до прощания у могилы, – воскресили в душе Килиана чувство, что и ему надо спешить. Надо скорее возвращаться на Фернандо-По, но требовалось побыть с матерью, чтобы утешить ее в горе. О Господи, сколько еще это будет продолжаться?

В конце апреля остров накрыли дожди. Бисила много времени проводила в больнице: дождь всегда увеличивал число заболевших.

Она вышла немного проветрить голову. Не было смысла обманывать себя: ноги всегда несли в одном направлении. Когда она приблизилась к дому европейцев, был уже поздний вечер. Надежды пробуждать не хотелось, но она ничего не могла поделать с собой. Прошло уже пять месяцев, с тех пор как она не виделась с ним, не слышала его голос, не ощущала его прикосновений. Она как бы невзначай спросила у отца, нет ли новостей о Килиане, может, масса Хакобо говорил что-то? – и так узнала о смерти их сестры и решении Килиана задержаться в Пасолобино. Но сколько еще ждать? Она опасалась, что чем дольше Килиан будет вдали от острова, тем больше шансов, что он решит прожить свою жизнь вдали от нее. Иной раз ее настигало чувство, что все было только сном. Не она первая и не она последняя влюбляется в иностранца!

Но Килиан дал слово! Он пообещал, что они всегда будут вместе. Оставалось поверить, потому что он был ее истинным мужем, а не Моей, с которым все тяжелее было исполнять супружеский долг. Моей был телом, которое лежало с ней в одной постели, а Килиан – хозяином ее сердца и души.

Она прислонилась к стене и, закрыв глаза, представила, что сейчас откроется дверь и выйдет Килиан в бежевых льняных брюках и белой рубашке. Глубоко вздохнет, закурит сигарету, обопрется на перила – и встретится с ней взглядом. И она выйдет ему навстречу – его черная жена, которую он выбрал, несмотря на предрассудки. И они навсегда будут парой – Килиан из Пасолобино и Бисила из Бисаппо.

Звук мотора вернул Бисилу в реальность. Фонарь над входом моргнул, двор погрузился во мрак. Она накинула на голову платок и поспешила обратно к больнице в неверном свете фар приближающегося пикапа. Ее не так-то просто было напугать, но двор казался таким пустынным и темным, что она решила переждать в тени здания.

Обдав ее грязью, пикап притормозил посреди двора. Послышались мужские голоса и смех, и Бисила поняла, что высадившиеся из машины движутся в ее сторону. Дурное предчувствие заставило вздрогнуть, и она подумала, что лучше пройти через сушильню и бараки работников; она уже двинулась в этом направлении, но тут за ее спиной прогремел пьяный голос.

– Так-так… И кто это здесь?

Бисила ускорила шаг, но грузная фигура преградила ей путь. Сердце отчаянно забилось.

– Не так быстро, шоколадка! – произнес голос с сильным английским акцентом, и кто-то схватил ее за плечо.

– Дайте пройти, – Бисила сделала усилие, чтобы ее собственный голос звучал жестче. – Я работаю в больнице, меня там ждут.

Она высвободилась и прибавила шагу. Случись что, никто ей не поможет.

Внезапно грубая рука схватила ее за локоть и резко развернула; она столкнулась лицом к лицу с высоким мужчиной, от которого сильно разило алкоголем.

– Никуда ты не пойдешь, – заплетающимся языком проговорил англичанин. – Женщина не должна гулять одна так поздно. – Бледное лицо исказилось в ухмылке, – если, конечно, она не ищет с кем-то встречи.

Бисила снова попыталась высвободиться, но англичанин заломил ей руку за спину и потащил к своему приятелю. Она попыталась закричать, но мужчина, зажав ей рот, прошипел:

– Молчи лучше!

Она попыталась кусаться, но он только сильнее сдавил ей рот и крикнул приятелю:

– Не поверишь, что я нашел!

Второй приблизился, также источая перегар, протянул тощую руку и стащил платок с головы Бисилы.

– Похоже, вечеринка продолжается! – бросил он с непонятным акцентом и гаденько заржал. – Ну что же, я готов.

Лицо с носом, напоминающим клюв, придвинулось ближе.

– Я плохо вижу… – Он провел рукой по ее щеке, затем по животу и бедру. – Но мне нравится.