Пальмы в снегу

Бисила сжалась в ужасе, но англичанин держал ее крепко, она даже боялась, что он сломает ей руку. По щекам полились слезы.

– Иди выкинь Хакобо из машины, Пао, – распорядился мужчина.

В душе Бисилы родилась слабая тень надежды: Хакобо узнает, и они ее отпустят.

Пао открыл дверцу пикапа и, приложив усилия, заставил вылезти лежащего там человека.

– Эй, Хакобо, проснись! Вечеринка не закончилась! Где мы можем насладиться такой красотой? – крикнул англичанин.

– Может, в сушильне? – предположил Пао.

Хакобо все это время пытался встать ровно. Коктейль из алкоголя и ибоги смазал картину реальности. Он всего лишь пару раз пробовал сильный наркотик, который местные используют, чтобы снизить потребность в питье и пище. В малых количествах корни и стебли растения с оранжевыми, похожими на оливки плодами работали как афродизиак, но в больших количествах вызывали галлюцинации. А Хакобо принял столько, что впал в беспамятство.

– Есть комнатка… где они… хранят… там… – Он указал на крохотную дверь за крыльцом. – Пустые мешки… здесь… да… – Он добрел до двери и навалился на нее. – Тут… удобно…

Англичанин грубо подтолкнул Бисилу.

– Шевелись давай.

Бисила послала Хакобо умоляющий взгляд. Англичанин тащил ее, а она сопротивлялась изо всех сил, пытаясь привлечь внимание брата Килиана. Но когда ей это удалось, она с ужасом увидела его остекленевшие глаза. Он так обкурился, что не узнавал ее. И из ее груди вырвались рыдания.

Англичанин швырнул Бисилу на гору джутовых мешков, разорвал одежду и навалился сверху, удерживая ее руки над головой: он был достаточно силен, чтобы справиться с ней одной рукой. Свободной рукой провел вдоль ее тела, как сделал бы мужчина, для которого важно всего лишь удовлетворить инстинкты. Как бы сильно она ни вырывалась, она не могла скрыться от его зловонного дыхания и слюны, которую он размазывал по ее лицу и шее.

Бисила хотела умереть. Она извивалась, как змея, которую бросили в огонь, она пыталась кричать, но мешал кляп, которым ей заткнули рот. Она стонала и лягалась, пока удар кулака едва не вышиб из нее дух. Во тьме она видела лицо мужчины, чувствовала его руку между бедер. А потом что-то твердое пронзило ее. Потом другое лицо и тело, другие руки, чужое дыхание, снова проникновение, потом – тишина, голоса и смех, – и все сначала.

–.. Акобо… – пробормотала Бисила, выплюнув кляп.

Хакобо застыл, услыхав свое имя. Она подняла голову и попыталась закричать. И вновь послышался смех.

– Видишь, ты ей понравился!

– С ними так всегда. Нужно их бить, чтобы чего-то добиться.

– Сперва они против, но потом…

Хакобо стоял неподвижно под взглядом пары янтарных глаз, залитых слезами. Что он должен сделать?

– Давай кончай, Хакобо!

И снова смех.

Слабый проблеск надежды исчез.

Хакобо сопел в ухо Бисилы, кончая в тело, которое боготворил его брат, затем развалился у нее на груди. Последовал долгий стон отчаяния, и чьи-то руки оттащили его.

– Все, хватит. Идем. А ты, мартышка, молчи! – англичанин швырнул несколько купюр. – Прикупи себе новый наряд.

Наступила полная тишина, висевшая, пока к ней не вернулось сознание. Ее избили и изнасиловали… Она была черной женщиной, над которой надругались белые мужчины. Еще час назад она была Бисилой из Бисаппо, женой Килиана из Пасолобино, но когда она открыла глаза, она была горсткой мусора на кипе мешков.

Симон слышал крики, но не придал им значения. Субботним вечером в комнате прислуги, где он жил, кричали и смеялись почти до самого утра. Он повернулся на другой бок и попытался заснуть, но сон не шел. Глубокое дыхание и редкие всхрапывания говорили, что двум его товарищам это удалось. Он открыл дверь, чтобы впустить свежий воздух, и лег обратно. Кто-то поднялся наверх, смеясь; он различил голоса Хакобо и его приятелей. Они были в стельку, что неудивительно: Хакобо всегда так нажирался в обществе англичанина и португальца.

Стоило им пройти, Симон снова разволновался. Он натянул штаны, взял фонарь и спустился вниз. Тишина и ни души. Зажег фонарь и посветил себе под ноги. Потом заметил криво припаркованный пикап и открытую дверь склада. Сунул нос внутрь и услышал стон:

– Кто там?

Ответом был крик:

– Кто тут?

– Это я, Симон…

– Помоги мне, – прошептала Бисила.

Он тут же метнулся к ней и свете фонаря заметил, что тело и лицо подруги в крови, она лежала неподвижно, сжимая в руки грязный платок.

– Что случилось? – закричал он в отчаянии. – Что они с тобой сделали?!

– Мне нужно в больницу, – ответила она безжизненным голосом.

Симон помог ей подняться.

– Я знаю, кто это сделал, – впав в ярость, прорычал он. – Они ответят за это!

Бисила повисла на руке друга и слегка подтолкнула к выходу. Ей хотелось поскорее выбраться из этого ужасного места.

– Нет, Симон. – Она нежно сжала его пальцы, когда они вышли на двор. – То, что здесь произошло, здесь и останется… Пообещай, что никому не скажешь.

Симон указал на кровоподтек под ее глазом.

– А как ты это спрячешь? И как объяснишь Моей, что случилось с твоей рукой? Ты же ей двинуть не можешь.

– Меня не волнует мое тело…

Симон не мог сдержать гнев.

– А что будет, если Килиан узнает?