Пальмы в снегу

Килиан нашел Хосе и Симона на складе. Новость разлетелась по плантации, как пожар. Килиан сразу перешел к делу:

– Итак, что вы оба думаете? Это работа живых или мертвых?

Хосе промолчал. Видя, что Килиан вот-вот потеряет терпение, Симон выступил вперед.

– А ты что думаешь, масса? Что это сделали мирные буби? Или сюда приехала развлечься банда? Или нигерийцы практикуют черную магию? Тебе не приходило в голову, что их могли убить другие белые?

Хосе жестом велел ему помолчать, а Килиана смерил тяжелым взглядом.

– Белые, – сказал он, – не привязывают жертвы к деревьям и не цепляют камни к ногам!

– Конечно нет! – не успокоился Симон. – У них другие методы.

И тут Килиан взорвался. Он сжимал и разжимал кулаки, глаза его пылали.

– Ты ничего не хочешь рассказать мне, Симон? А ты, – он повернулся к Хосе, – что ты скрываешь? – Он принялся ходить туда-сюда, размахивая руками. – Я с вами с ума сойду. Здесь что-то произошло, и это связано с Пао, Диком… – Он сделал паузу и добавил: – И с моим братом.

Хосе бросил гневный взгляд на Симона. Тот отвернулся. Килиан подошел к нему вплотную.

– Что они сделали, Симон? Кто жаждет мести? – Он поймал парня за руку и развернул к себе. – Что такого сделал мой брат? Вы его тоже подвесите на дереве?

Хосе открыл было рот, потом снова закрыл и наконец произнес:

– Мы ничего тебе не скажем.

– Если вы не скажете, то кто? – проревел Килиан, поднял глаза к небу и спросил наугад: – Бисила?

– Да, – достаточно отчетливо произнес Симон.

Килиан почувствовал, что силы оставляют его. Он вспомнил ее синяки, ее перевязанную руку, и его чуть не вырвало. Над а пао буаа… Бисила желала смерти его брату. Что эти трое сделали? Он прислонился к стене, чтобы не упасть. Не может быть! Только не его брат! Потом он припомнил, что брат болен сифилисом, и пришел в бешенство. Он сам убьет его, убьет голыми руками!

Хосе приблизился, коснулся его плеча, но Килиан вывернулся. Внутри бушевала ненависть.

– У меня лишь два вопроса, и я жду от вас ответа. Моей знает?

– Я ему сказал, – признался Симон.

– И второй: он придет и за Хакобо?

Хосе кивнул.

– Пусть выполнит свой долг, – произнес он тихо. – Это не наше с тобой дело.

– Не говори мне, что мое дело, а что – нет! – закричал Килиан.

– Если ты его остановишь… – Симон вскинул на него глаза. – Если ты его остановишь, он узнает про ваши отношения, и вы с Бисилой оба будете висеть на дереве.

Килиан снова прислонился к стене, зная, что Симон прав.

– В этом случае, – пояснил Хосе, – законы белых не действуют. Я понимаю и принимаю ваши отношения с Бисилой, но ее могут обвинить в неверности. Если любишь ее – не будешь вмешиваться. Рано или поздно все вернется к тому, как должно быть.

Килиан вытер лоб и выпрямился.

– Теперь ничто уже не будет прежним, – сказал он тихо. Ему нужно было подумать.

Килиан не видел брата две недели. Ему было наплевать, что Хакобо сочтет это странным, и еще больше наплевать, что тот думает, узнав о смерти приятелей. Все его мысли крутились вокруг желания причинить брату боль… и слов Симона о мести Моей. За себя он не боялся – боялся за Бисилу, и на краю сознания мелькали мысли о Хакобо. Не мелькали – разгорались все больше: как, как он мог совершить это?

В ярости он вонзил мачете в ствол дерева, выпрямился и с горечью покачал головой. Почему он не сказал Хакобо, какие чувства испытывает к Бисиле, что их соединил рибала ре риале, брак по любви? Если б брат знал – он бы ее и пальцем не тронул. Даже у такого, как он, есть границы, которые он не переступит. Разве что Хакобо не узнал Бисилу…

У Килиана внутри все перевернулось. Никакое наказание не сможет искупить то, что сделали эти трое. В памяти всплыли истерзанные тела Дика и Пао. Он представил мучительные часы агонии, в которой они пребывали, прежде чем их забрала смерть. Грудь пронзила резкая боль. Сможет ли он спокойно смотреть, как Моей расправляется с Хакобо? Ради всего святого, нет! Они всю жизнь прожили вместе…

Выбора не оставалось: нужно поговорить с братом. Но что потом? Они пойдут к властям и все расскажут? Тогда Моей арестуют и накажут за убийства. Он вспомнил предупреждение Симона и Хосе. У африканцев свои порядки. Если Килиан расскажет про Моей, они придут за ним – око за око, зуб за зуб.

«Не вмешивайся, Килиан, – думал он. – Тебе нужно лишь вернуть Бисилу, утонуть в ее глазах. Время остановится, и будете существовать лишь вы».

Он сжал голову руками. Надо предупредить Хакобо. Просто предупредить.

Когда Килиан вошел, Хакобо сидел за обедом.

– Килиан! – воскликнул он радостно. – Почему ты не приходил? Полагаю, Гарус загрузил тебя работой?

Килиан старался держать себя в руках. Похоже, Хакобо не знал о случившемся с его приятелями. Что странно, ведь новости разлетаются так быстро. Но с другой стороны, а кто бы мог ему рассказать? Мануэль? Нет, вряд ли – не та тема для больного.

Хакобо подошел, чтобы обнять брата, но Килиан отшатнулся.

– Эй, я не заразный! Знаешь, все эти дни я думал о том, что сказал отец Рафаэль: чем дольше с нами нет женщин, тем лучше для здоровья и кошелька. Он прав.