Пальмы в снегу

– Ракушки и перья? Килиан, я уже в том возрасте, когда мне не нужно ничего никому доказывать. Все меня хорошо знают. Я здесь не отличаюсь от себя на плантации. Неважно, штаны на мне или юбка.

Килиан кивнул и, развязав рюкзак, вытащил табак и алкоголь на подарки. Мужчины ответили благодарными жестами. Молодые говорили по-испански, а те, что постарше, возраста самого Хосе, общались с йопотто — иностранцем – жестами. Когда жестов не хватало, кто-нибудь помогал. Килиан говорил очень уважительно, а если в чем-то сомневался, Хосе всегда был рад помочь.

Сев на землю, Килиан обратил внимание, что змеиная шкура – баукароко (это слово он с трудом мог произнести), – висела головой вверх на нижних ветвях, а не на верхних, как обычно. Буби верили, что баукароко — их ангел-хранитель, посредник между Добром и Злом, оберегающий от болезней и всяких неприятностей. Жители приносили к тотему новорожденных детей, чтобы те коснулись хвоста.

Возле хижин, окружавших площадь, никого не было видно. Все хижины, окруженные изгородью, были одинаковые, – квадратные, с фасадом около двух метров; три стены были чуть выше четвертой, чтобы сделать крышу из пальмовых листьев покатой. Комнаты внутри соединяла дверь из куска ствола, в одной располагался очаг, а в другой – спальня.

– О чем ты так задумался? – поинтересовался Хосе.

– Подумал, что мой дом в Пасолобино вместил бы штук сорок таких домишек.

Один из сыновей Хосе, откликавшийся на имя Собеупо в деревне и на Донато – в школе, десяти лет от роду, перевел слова Килиана на буби, и старики с восхищением вздохнули.

– А зачем тебе такой огромный дом? – удивленно расширил глаза ребенок.

– Для всего сразу. В одной комнате мы готовим, в другой – разговариваем; есть комнаты, в которых мы спим, в других – храним запасы на зиму. Дрова, вино, яблоки, картофель, бобы, соленую свинину, говядину, для всего свое место. А внизу, – он попросил Собеупо принести палочку, чтобы нарисовать чертеж, – и в пристройках мы храним сено, чтобы кормить скот, когда вокруг лежит снег.

Когда он произнес слово «снег», послышался смех, и Килиан предположил, что остаток дня теперь придется провести, отвечая на вопросы о снеге и морозе. Рассказывая о лыжах, он поднялся, соединил стопы, присогнул колени, плотно прижал локти к телу и покачал бедрами из стороны в сторону, чем заслужил шквал аплодисментов.

– Прости, Килиан, – Хосе протирал глаза от слез, едва сдерживая смех. – Они же никогда не видели снега! В языке буби даже слова такого нет!

Молодежь вокруг, размахивая руками, подбирала подходящий перевод: белая вода, замерзшие капли, белые хлопья, хрустальные пузырьки, ледяная пыль… Они сконфуженно хмурились, пытаясь соотнести непонятное явление с подходящим духом природы.

Так прошла пара часов. Килиан не мог не согласиться, что лучше всего мужчины умеют делать одно – болтать.

Наконец наступил вечер, площадка начала заполняться людьми.

– Сейчас начнется церемония, – сообщил Хосе, вставая. – Мне нужно идти к жене. Увидимся позже.

Несколько молодых женщин отправились к дому невесты с песнями и танцами, а когда та появилась на пороге, у Килиана захватило дух. Он не мог разглядеть лица девушки под павлиньими перьями, закрепленными на волосах деревянной заколкой. Но ее шоколадное тело было удивительно изящно. Бюст был маленький, упругую грудь украшал нанесенный красной краской ритуальный рисунок тийбё, а стройные ноги и изящные руки обхватывали бусы из стекла и ракушек. Она казалась очень хрупкой, и ее отточенные движения, как у танцовщицы, завораживали.

Под приветственные крики девушка обошла площадку несколько раз, напевая и танцуя. Потом она села на почетное место в ожидании жениха и родителей. Как и Килиан, Моей выделялся в толпе своим ростом, но соломенная шляпа, украшенная петушиными перьями, делала его еще выше. Его мускулистые руки и ноги украшали браслеты из ракушек и змеиных костей, а шею обхватывал толстый воротник из высушенных внутренностей животных. Он и так постоянно улыбался, но когда приблизился к невесте, улыбка стала еще шире.

Распорядитель действа заговорил с невестой покровительственно-угрожающим тоном.

– Он убеждает ее быть верной женой, – услышал Килиан знакомый голос и обернулся.

– Симон!

– Пришлось сбежать, – прошептал юноша. – Масса Гарус устроил праздник урожая, но не мог же я пропустить свадьбу. О нет, только не эту! Мы с невестой с детства дружим, мы как одна семья.

– Все нормально, Симон, – успокоил его Килиан. – Ты как раз вовремя.

– Вы же не скажете Большому Массе?

Килиан покачал головой, и юноша просиял.

– Я шел по вашему с Хосе следу, но переодеться не успел. – На нем была повседневная одежда: белая рубашка, короткие штаны, гольфы до колен и ботинки на толстой подошве. Он поспешно скинул рубашку и обувь. – Так-то лучше! – И указал на кого-то в толпе. – Смотрите, там моя бабушка!