Пальмы в снегу

Пожилая женщина приблизилась к паре и, тихо бормоча, соединила руки жениха и невесты. Как перевел Симон, она советовала мужчине не оставлять жену, даже если у него будет много других, а юной женщине – помнить о своих обязанностях: ухаживать за землей, готовить пальмовое масло и хранить верность мужу. Когда она замолчала, раздался крик:

– Йеи йебаа!

Вся толпа, а Симон – громче всех, подхватила:

– Иёё!

Килиану не нужен был перевод, чтобы понять, что кричат «Гип-гип, ура!» В третий раз, поддавшись всеобщему воодушевлению, он и сам прокричал приветствие.

Гости начали подходить к молодоженам с поздравлениями, желали невесте всего наилучшего, подбадривали, а та отвечала поклонами и улыбкой. Килиана вытолкнули вперед, и он оказался в очереди поздравлявших. Стоял и лихорадочно рылся в памяти, силясь подобрать подходящие слова. Ему было не по себе. Он, белый мужчина, на празднестве африканского племени! Рассказать внукам – не поверят!

Стоя в нескольких шагах от невесты, Килиан попытался рассмотреть ее лицо. Она выглядела совсем юной, не больше пятнадцати. «Слишком юная, чтобы выходить замуж, – подумал он, – особенно за Моей».

Впереди было еще несколько человек, и Симон, не оставлявший его ни на секунду, переводил:

– Буё пале бъюте веля на йота бъям — «Не нарушать чужих границ». Ебуари буё пулё тъёбо, буё елдепотто – «Женщина, не покидай дома, не болтайся по улицам, не гуляй с иностранцами». Буё пати тъёбо о ммери о — «Не разбей ракушек матери»…

Килиан и сам не заметил, как оказался перед невестой.

– Я… Поздравляю и желаю счастья.

Девушка подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Перья не мешали. И в этот момент упало безмолвие. Килиан ощутил себя беспомощным насекомым, угодившим в паучьи сети, и теперь ему осталось смиренно ждать неминуемой смерти.

Ее лицо было удивительно гармонично: высокий лоб, маленький широкий носик, точеный подбородок, ярко-красные губки. А глаза, огромные и ясные, как расплавленный янтарь, были созданы, чтобы поражать мир! На какое-то мгновение она принадлежала только ему, и он не заметил в ее глазах любви – той искорки, которая должна быть у невесты. Робкая улыбка была полна грусти и страха. Было видно, что в глубине сердца она так и не приняла своего замужества.

Но почему Килиан прежде не замечал ее? Она же невероятно красива!

– Почему твои глаза так блестят? – спросил он тихо.

Девушка вздрогнула.

– Масса поймет, если я попробую объяснить? – Голос был тоненький и мягкий. – Нет, не думаю. Он ведь мужчина, да еще и белый.

– Извини, – произнес Килиан, будто пробудившись от чар. – Я не знал, что ты говоришь на моем языке.

Он хотел что-то еще сказать, но Симон коснулся его руки и сообщил, что Моей начинает нервничать.

Килиан поднял взгляд на жениха.

– Я желать счастья, – произнес он на пиджине, обращаясь к нему. – Удачи.

– Я благодарить, масса-клерк, – ответил великан.

Когда отгремели поздравления, пара прошлась по деревне в сопровождении людей, распевающих гимны. Свадебная церемония завершилась, начался пир, а начался он с пальмового вина, которое разливали вокруг, задабривая духов. Свадебные блюда: грудки горлиц, жаркое из антилопы и белки, сушеное на солнце змеиное мясо, рис, ямс и фрукты – обильно сдабривали молочными напитками. С девяти вечера и до рассвета продолжались танцы, между которыми не возбранялось спиртное.

Хосе следил за тем, чтобы миска и кружка Килиана всегда были полны.

– Йозе… а твоя дочка… невеста… сколько ей все-таки лет? – спросил Килиан, осмелев.

– Думаю, скоро будет шестнадцать.

– Слушай, Йозе, мы столько времени провели вместе, а я толком не видел твоих детей!

– Две дочки замужем в других деревнях, – с неохотой пустился в объяснения Хосе. – Еще две – в городе, они замужем за мужчинами, работающими в домах богатых белых. А в Бисаппо у меня два сына, они работают в поле.

– Но сколько всего? – У Килиана цифры не складывались, если считать еще и Собеупо.

– Для отца Рафаэля у меня только два сына и две дочки. Но тебе я могу сказать правду, – признался он. – Невеста родилась перед Собеупо, потом родились еще трое, от другой женщины. – Он потеребил губу, покачал головой и после паузы продолжил: – Боги буби меня благословили. У меня много хороших детей. И работников, – он указал на новобрачных, затем поднял палец вверх и добавил с любовью: – Она очень умная. Самая умная из всех моих деток. Она берется за книги, если есть время. Она многому научится у массы Мануэля, и я рад, что она живет на плантации.

– Но я раньше ее не встречал, – заметил Килиан осторожно. Его мучила одна мысль: как получилось, что у черного как ночь Хосе была дочка с кожей цвета темной карамели?

– Вы, белые, все время твердите, что мы для вас на одно лицо, – весело рассмеялся Хосе. – А я могу сказать, что и мы вас плохо различаем.

«Хоть я ни разу не встречал ее раньше, – подумал Килиан, – теперь я ее точно ни с кем не перепутаю».