Паломник. Страницы европейской поэзии XIV – XX веков

Строка, ты крылата, лети же к Николе,
                Сожрал с ним когда-то немало я соли,
Лети же с приветом над славной Рагузой,
                Любезной поэтам, взлелеянной музой.
Порой мы в такие уносимся дали,
                Которых иные во сне не видали.
В далёких державах скитаюсь я ныне.
                Дворцов величавых полно на чужбине.
Мне столько изведать пришлось в этих странах —
                Всего не поведать и в книгах пространных.
Сегодня в стране я неведомой, новой,
                Здесь рожи чернее икры осетровой;
Здесь силу и старый подчас сохраняет,
                Посмотришь – кантары^*

шутя поднимает;Здесь молодец ражий за трапезу сядет —
                С подобной поклажей и лошадь не сладит;
Когда не хватает для выпивки денег,
                Свой скарб пропивает мгновенно мошенник,
За выпивкой пищи глотает он горы —
                Обжора почище любого обжоры.
В тех землях святыми считают безумных,
                Толпятся за ними на торжищах шумных.
Они здесь персоны всех выше на свете,
                Здесь бьют им поклоны и старцы и дети.
Диковин немало в земле этой странной:
                Врата из металла, а ключ – деревянный,
Здесь люди порою к учтивости глухи:
                Облают свиньёю и отпрыском шлюхи.
Тебя лиходеи побьют между делом,
                Беги поскорее – останешься целым.
Без чести, без сердца живут образины,
                Любой иноверца предаст за майдины^*.
Тебя супостаты обманут открыто,
                Здесь деньги лишь святы, а совесть забыта.
Налешкович славный, всё это не диво:
                Ведь силою главной здесь стала нажива.
Здесь можно порою нажиться нехудо,
                С набитой мошною уехать отсюда.
Венеция стала сильна и богата —
                Не здесь ли стяжала Венеция злато?
Она посещает давно эти страны
                И вдаль посылает галер караваны,
И грузит их, Нико, она не холстами —
                Торгует гвоздикой, корицей, шелками.
Мы, друг мой, робеем в торговле недаром —
                Совсем не владеем купеческим даром:
Тростник поставляем и лес басурманам,
                Барыш уступаем купцам чужестранным.
Когда бы мы были немного лукавей,
                Мы их бы затмили в богатстве и славе,
И мы б торговали тогда не впустую…
                А впрочем, мой Нале, о чём я толкую!
Тебя бы о жизни хотел расспросить я:
                Какие в отчизне случились событья?
Слыхал я: от мору страна пострадала,
                Погибло в ту пору сограждан немало.
Пускай наградит их наш Бог-Вседержитель
                И примет забытых в Господню обитель!
А коли с чумою ты справился чёрной,
                С болезнью любою ты сладишь бесспорно.
Ты силой отмечен и ладно сколочен,
                Как тисс долговечен, и кряжист, и прочен.
Ведь четверть ягненка съедал ты, бывало,
                В придачу цыплёнка, жаркого немало,
С друзьями гуляя под сенью Парнаса,
                Вином запивая горячее мясо.
Обижен судьбою, я горько заплачу,
                Коль дружбу с тобою навеки утрачу.
Кто рифмой не хуже владеет, чем Матко,
                И пишет к тому же так нежно и сладко?
Тревожусь о Матке: он в Стон перебрался —
                В краю лихорадки живым бы остался!
Но тягостней муки, когда умираем,
                Скорбя от разлуки с отеческим краем,
Плывёшь на чужбину – и солнце не светит;
                А Матко кончину с улыбкою встретит,
Он мир не покинет, останется здесь он,
                Поскольку не сгинет краса его песен;
Поёт для влюблённых он песни поныне,
                Как пел Арион их, плывя на дельфине.
Хоть дома бывают болезни жестоки,
                От них умирают и здесь, на востоке.
Мне страны такие ещё не встречались,
                Где жизни людские два раза кончались;
Два раза кончаться захочет ли каждый —
                Со светом прощаться приятно ли дважды?
Нас гибель – о Боже! – одна ожидает,
                Кто раньше, кто позже сей мир покидает.
О Нико мой милый, ты знаешь прекрасно:
                Избегнуть могилы живое не властно.
Я жив, и при этом здоров я покуда;
                Здесь гибельно летом, а нынче нехудо;
Зимой расцветают поля и долины,
                Плоды созревают, бобы и маслины,
Пройди по базарам: капусты, салату
                Дадут, коль не даром – за малую плату.
Ни глада, ни стужи здесь нет и в помине,
                А в поле к тому же привольно скотине,
Баранина всюду жирна неизменно,
                И льётся в сосуды молочная пена,
В три гроша монетку достань наудачу —
                Получишь наседку и яйца в придачу,
И мелочи тоже на рынке достаток:
                Динар – не дороже – голубок десяток.
Здесь сыра головки, там бочки сметаны,
                На пыльной циновке огромные жбаны,
Здесь столько съестного всегда продаётся,
                Лишь сала свиного купить не придётся,
Огромнейшей рыбы цена – полдинара,
                Вовек не уйти бы с такого базара!
Хлебов здесь пятнадцать за грош покупаем,
                Два наших сравнятся с таким караваем.
Здесь сладостна даже вода из колодца —
                В Рагузе не слаже вино продаётся.
Всего не изложишь. Рассказ покороче
                И то ты не сможешь дослушать до ночи.
Не край здесь, а чудо, с ним рай не сравнится;
                Кто станет отсюда в могилу стремиться?
Я точку на этом поставлю, пожалуй,
                Не медли с ответом, бродягу побалуй.
Матьело я тоже поклон посылаю.
                (Он жив ли, о Боже!) На этом кончаю.

Сей Александров град основан Македонцем,

Здесь, Нале, твой собрат живёт под жарким солнцем,
Здесь в тысячу пятьсот пятьдесят третий год,
С тех пор когда Господь явил Христа приход,
В день тёплый января на солнечном Востоке,
С тобою говоря, писал я эти строки.