Пальцы женщины

Пока он поворачивался, я бросился вправо, задыхаясь и стеная: по моей спине как будто били молотком. Он два раза нажал на спуск. Нужно быть замечательным стрелком, чтобы промахнуться на расстоянии в шесть метров по движущейся мишени, которая пытается ускользнуть от него. Обе пули вонзились в стену в то место, где находилась бы моя голова, если бы я стоял. Я быстро покатился по полу и скользнул под кровать. Покрывало кровати свисало почти до самого пола по всему периметру кровати. Он должен будет наклониться почти до самого пола, чтобы увидеть, где я нахожусь точно. Мой единственный шанс сыграет, если он приблизится к кровати. Если он подойдет достаточно близко, чтобы смочь приподнять покрывало, я смогу схватить его за щиколотки. Если он выстрелит наугад, он рисковал лишь ранить меня своими четырьмя оставшимися пулями. Следовательно, он должен целиться в меня наверняка.

Я слышал его шаги, пересекающие комнату, потом открылся какой-то шкаф и снова раздались его шаги, теперь приближающиеся ко мне.

Под кровать просунулась швабра и стала приподнимать покрывало. Так как он поднимал покрывало кончиком швабры, то оно, приподнимаясь как в театре, позволяло мне увидеть его ноги на расстоянии полутора метров от кровати. Слишком далеко, чтобы я смог схватить его за них.

Он подошел к подносу, лежавшему в стороне от кровати и нагнулся, чтобы посмотреть на меня. Он увидел меня, лежащего плашмя на животе, с протянутыми вперед руками, готовыми схватить его за ноги. Его лицо прояснилось. Он встал на колени и очень старательно, не торопясь наставил на меня мой автоматический .38.

Какой стыд, позволить убить себя собственным пистолетом! Это будет напечатано огромными буквами. Я отсюда уже видел их. Я видел также Ханрахана, читающего их: "ДЕТЕКТИВ, УБИТЫЙ СОБСТВЕННЫМ ПИСТОЛЕТОМ", видел его улыбающегося всеми зубами, со своей проклятой сигарой в губах. В тот момент, когда лежа плашмя на животе, я напрягал все свои мускулы, чтобы в отчаянном броске устремиться навстречу моему оружию, выражение удивления и испуга появилось на лице Хенли.

Это выражение испуга и удивления сменилось злобой, когда он понял то, что произошло с ним. Но уже было слишком поздно.

- О-о! Простонал он голосом почти неслышным.

Потом он упал вперед. Все девять сантиметров лезвия скальпеля вонзились в его затылок. Доктор Лион знала куда было бить и сделала это как опытный хирург.

30

Я перекатился через себя и вылез из-под кровати, потом встал на ноги. Мои колени дрожали.

Она обрезала веревку, которая привязывала ее к кровати. Он был совершенно мертв. Она положила свою изуродованную руку на его рот. Усилие, которое она произвела, когда сжимала скальпель для нанесения удара, открыли ее раны и теперь кровь ее текла на его рот и подбородок. Она издавала стоны, какие издает собака, которую раздавила машина. Я был просто болен от этого зрелища.

У входной двери зазвонил звонок. Я подошел к окну и выглянул наружу. На ступеньке перед входом стояла герцогиня: она держала в руке домкрат.

- Салют, - проговорила она.

- Салют.

Она показала на домкрат и спросила тоненьким голосом.

- Вам нужно это?

- Нет.

- Я спросила так, на всякий случай.

- Если вы сможете положить этот инструмент и быстренько подняться наверх, я буду вам очень благодарен.

Она старательно прислонила домкрат к стене.

- Не нужно, чтобы кто-нибудь споткнулся об него.

- Совершенно верно.

Я нуждался в ней, так как уход за истерическими женщинами не входил в сферу моей деятельности и я до смерти боялся любых истерик. Я считал, что лучший способ излечить от истерик, это ударить человека по лицу, но я не думал, что в настоящем случае это было бы целесообразно.

Когда герцогиня вошла, она на мгновение замерла, увидев Хенли. Потом она подошла, пристально глядя на рукоятку скальпеля.

- Он мертв, не так ли?

- Да.

- Вы знаете, это первый труп, что я увидела.

- Это еще лучше, чем парашютный спорт, а?

Она не ответила на мою реплику.

- Вы его убили?

Я показал ей на доктора Лион. Эта, умудрилась каким-то образом сесть на кровать и теперь ее ноги болтались с края кровати. Она смотрела на рукоятку скальпеля.

- Нет, - сказала она. Нет. Нет. Нет. Нет.

Снова начиналось.

Нет! Нет! Нет!

Она поднесли свои обе руки к лицу и стала царапать себе щеки, потом она упала на пол и стала на колени около Хенли. Прежде чем я успел помешать ей, она изуродованной рукой стала ударять о пол.

- Любовь моя, - стонала она. - Моя любовь, моя любовь, моя потерянная любовь!

Она упала на его тело и охватила его голову своими обеими руками. Кровь из ее обрубков текла на лицо Хенли. Вся сцена выглядела совершенно как в фильмах ужасов.

- Не позволяйте ей делать этого! - закричала Герцогиня. - Не позволяйте ей делать этого!

- Помешайте ей вы сами!

Герцогиня стала на колени и обняла докторшу.

- Все теперь кончено, дорогая, - сказала она. Все кончено, дорогая.