Палые листья лета

— А что рассказывать. Наорали на меня, конечно. Знатно наорали. Пообещали все, что я успел надумать и еще много чего сверху, вплоть до трибунала. Но воздействие пообещали снять. Вот тогда-то и выяснилось, что это не совсем воздействие. И на меня опять наорали. Теперь уже за то, что не понял этого сам. Ведунья, которая приходила провести проверку и, если нужно, ритуал снятия, тыкала мне в нос моим же запястьем, на котором сам собой появился браслет из веточек, и говорила, что я кретин, дурак, осел, и вообще, мозгов у меня меньше, чем у этой самой веточки. Говорила, что мы теперь связаны с тобой навсегда, и я должен завершить обряд. Как я тогда злился. Это я кому-то что-то должен? В общем, бурный вышел у нас тогда разговор с той ведуньей, хоть и знаю, что спорить с вашей сестрой себе дороже. После нагоняя я отправился в кабинет и стал паковать вещи. Готовился передавать дела. Удивился, когда меня не только не выгнали из Управления, но и оставили на прежнем месте. Тут еще пожар в Лесу случился, чего не было давным-давно. А потом и в предгорьях стали твориться странные вещи. Нужно было быстрее разбираться. Меня срочно отправили обратно. Скажу честно, после того разговора каждый остался при своем мнении. Ведьма, вернее, ведунья, считала, что я последний кретин. В принципе, я с ней был согласен, но только в этом. Основу под мой кретинизм каждый подводил свою. Подчиняться их ведовским законам и правилам я не собирался. Вернулся на базу и увидел тебя. Что я должен был подумать? Что мной искусно манипулируют. Но это во вторую очередь, а в первую. В первую очередь я захотел прижать тебя к себе и никуда-никуда не отпускать. Злился? Конечно, злился. Но больше уже на себя. Избегал тебя, как мог, а ноги сами несли туда, где, как я точно знал, находилась ты. Несколько раз ловил себя ночью возле дверей комнаты, где ты спала. Руки до зуда в пальцах желали коснуться хотя бы краешка твоей одежды. И это все злило меня еще больше. Как я испугался, когда понял, что ты в тот вечер, вопреки приказу, ушла в Лес. Хотел кинуться следом. Искать ведунью в их Священном Лесу? Лучше поискать дурака в себе. Это проще и гораздо эффективнее, — пальцы Кордеса осторожно, словно боясь испугать, — касались лица Санайи. — Стыдно признаться, но даже обрадовался, что из-за возникших проблем можно было уйти с базы. Сбежать от тебя. Как оказалось, сбежать можно ото всех, только не от себя.

Кордес замолчал. Молчала и Санайя. Да, он все рассказал. Не сказал только главного. Ждала ли она тех самых слов? Тех, которые ждет каждая девушка. Которые так часто говорил ей обманщик Риченд.

Слова могут лгать, а потому и спрашивать не стоит. Готова ли Санни услышать, что он по-прежнему жалеет о том, что случилось той ночью? Трусиха. Никогда из нее не выйдет отважной и целеустремленной ведуньи. «Я смогу. Я сделаю»? Сказать легко. А если сделать маленький-маленький шажок, как учила тетушка Лачи?

— Корд, — осторожно позвала она. Мужчина заметно вздрогнул. — Извини… те, фиер эд'Пинкрон. Тебе, вам не нравится, когда я вас так называю?

— Да. Нет. Это ты извини меня. Называй, как тебе удобно.

Большого ума не нужно, чтобы догадаться, почему это имя вызывает в нем такие эмоции.

— Тебя так называла та, с которой вы расстались, да? Твоя бывшая невеста? Извини, я не хотела бередить рану.

— Ничего, все уже давно прошло и отболело. Я отпустил прошлое. Та девушка — Лесса — нашла свою судьбу. И это не я.

Санайя и сама не поняла, откуда у нее взялась смелость спросить то, что она спросила, но вопрос просто раздирал внутренности и не давал покоя. Если уж у них случились мгновения откровений, то нужно пользоваться. И помнить про маленький шаг.

— Покажешь свой браслет? — шепнула она.

— Корд.

— Что?

— Думаю, в столь приватных разговорах правильнее будет называть меня по имени. Корд. Мне нравится, как оно звучит в твоих устах. Буду рад, если позволишь называть тебя Санни.

Санайя кивнула. Пусть так ее называли почти все близкие люди, в устах Кордеса оно звучало по-особенному. Официальное же иерина дин Тиаграсса или Санайя казалось не совсем уместным. Сана, как звал ее эд'Рочестер, хотелось навсегда забыть.

— Корд, ну так что, покажешь браслет?

Кордес кивнул и сел. Тряхнул головой, разгоняя последние остатки слабости и головокружения и, устроив Санайю на своем левом колене, засучил рукав на правой руке. Постепенно на его запястье стал проступать уже знакомый рисунок. Или незнакомый? Он был чуть больше, чем ее собственный, и почки были достаточно крупными, между чешуйками некоторых даже просматривалась робкая зелень. Тут же захотелось сравнить.

Глупую улыбку, самопроизвольно растянувшую губы, прогнать удалось не сразу. Почки на собственном браслете тоже стали больше. И зелень на многих из них просматривалась вполне отчетливо.

— Странно, — Кордес свел брови, — кажется, когда я смотрел на него последний раз, он был немного другой.