Палые листья лета

— Знаешь, Молот, я горжусь, что у меня есть такой друг. И бабушка твоя тобой гордится, уж поверь начинающей ведунье, — Санайя потянулась к щеке спутника, тот дернулся, но она все равно успела дотронуться. Мелькнувшая догадка перешла в уверенность, как только удалось перехватить виноватый взгляд спутника. — Молот, ты отдавал мне силы? Но зачем?!

— Вот же ведьма, почувствовала, — досадливо ругнулся он. — Затем, что тебе они нужнее! Нечего туда идти толпой! Уж лучше одна, но дойдешь. Дело не только в жизни твоего суженого, на кону стоит много большее. Обо мне не беспокойся. Ты иди, Санни. Иди, я в тебя верю.

Кто это сказал? Молот или тетушка Лачи? А может быть сама богиня Веда? Не все ли равно, ведь и правда, нужно спешить.

— Ты прав. Я пойду.

Хотелось пообещать, что совсем скоро вернется, и они вновь встретятся. Что все поймут, какой Молот на самом деле. Но зачем пустые слова. Все здесь все понимают. Все так и будет.

ГЛАВА 14

Стоило большого труда сделать первый шаг. Еще большего — не оглянуться. Ведь если она оглянется, то кинется назад. Да, Молот сильно ослаб, но Санайя была уверена, что он сможет восстановиться. А вот Кордес нет. И потом, если она сейчас вернется, все их усилия будут напрасны: и ранение отчаянной до безрассудности Дениз, и жертва всегда осторожного Молота, и… Впрочем, хватит думать о себе, как о спасительнице мира. Это не так. Далеко не так. Рано или поздно придут другие, более подготовленные. Случайно или нет, но получилось так, что она оказалась среди первых. Прочь, лишние мысли, прочь! Санни вовсе не героиня. Она просто делает то, что должна.

Сколько она прошла? Час? Сутки? Несколько сотен шагов, или полмира? Времени нет, расстояния нет. Есть мужчина впереди, который упал и уже не смог подняться. Да и у самой сил совсем не осталось. Как же тяжело даются последние шаги.

Явь или видение? Желаемое, выдаваемое за действительность?

— Корд? Кордес!

Санайя кинулась к безвольно лежащему телу.

— Фиер эд'Пинкрон, — зло прошипела она, — только не смейте говорить, что вы сдались! Я вам этого никогда не прощу!

Что же делать? Как помочь? Ругань точно не поможет. И пусть здесь нет времени и расстояния, но вес никуда не делся, и поднять бессильное, но по-прежнему мощное тело не стоит и пытаться. Как же не хватает знаний. Знаний не хватает, иерина дин Тиаграсса? Да у вас не хватает умения ими пользоваться!

Вспомнилось, сколько раз ей говорили, что они, как суженые, запитаны силой друг на друга. Как хорошо ей было в объятиях этого мужчины. Но ведь так может быть и с ним? Других идей все равно нет.

Санайя прилегла рядом с бессознательным Кордесом. Пожалуй, контакт тел нужен максимальный. Не слишком ли будет ему тяжело, если положить на грудь руку? И голову. И, чтобы удобнее, и для большего контакта конечно же, еще и ногу сверху закинуть. А будет ли приличным засунуть ладонь под рубашку? А, прилично, неприлично, никто же не видит. Значит, можно засунуть. Как медленно бьется сердце. Как же отыскать в себе силу, которую нужно передать? Коснуться губами губ? Какие холодные. Чуть шевельнулись. Хватит экспериментов, а то, когда очнется, позора не оберешься. Как же она устала. Теперь можно и отдохнуть. Вырвавшийся из груди девушки вздох можно было даже принять за счастливый.

***

Проснулась Санайя бодрой и отдохнувшей. Как уютно лежать, крепко прижатой к мерно вздымающейся мужской груди. Слушать стук сердца. Знать, что оно стучит именно для нее. Стоп-стоп-стоп! Это уже досужие домыслы! Стучит, и слава Веде!

Какое горячее у него тело. А ведь еще недавно был совсем холодным. Согрелся? Уже хорошо. Значит, она все правильно сделала. Век бы так провела. Или нет? Кажется, лежать, не шевелясь, недостаточно. Хочется провести ладонью от груди вниз. И опять вверх. Осторожно коснуться соска. Какой твердый. И зачем мужчинам соски? Они же не вскармливают грудью? Чтобы их трогать?

Рваный мужской вздох прервал размышления и исследования. Попалась. Сейчас начнется.

Не началось. Ее только крепче прижали к груди. Надеяться, что Кордес по-прежнему без сознания, было как минимум наивно. Да и вообще, именно этого она и добивалась, чтобы он как можно скорее пришел в себя.

Санайя осторожно приподняла голову и поймала внимательный взгляд. Какие же у него глаза. Глубокие-глубокие. В ту, их первую ночь, этого видно не было, а потом. Потом они были злые и колючие.

— Ущипни меня, видение.

Не иначе, как миит ее попутал, Санайя сжала пальцы, до сих пор касавшиеся мужского соска. От собственной смелости и безрассудности стало немного стыдно. Смущенно попыталась убрать с груди руку. И чего так зашипел?

— Больно? Прости.

— Все равно не верю, что это ты.

— И не верь. Просто не гони. Нам… нам надо еще так побыть. Просто полежать! Ничего больше!

— Да я ни на что большее пока не способен, — усмехнулся он. Иронизирует? Значит, пришел в себя. — Расскажешь?

— Про что? — растерялась Санни.

— Вообще-то, я хочу узнать про все. Как я понимаю, именно ты вернула меня к жизни?