Палые листья лета

— Кордес, — прохрипела она сорванным голосом, увидев любимого совсем рядом.

Рядом. А вокруг четыре обозленных монстра. И где-то во тьме еще слышны рыки. Паники нет. Страха нет. Помнится, мииты не тронули их с Молотом, когда они втроем подходили к такому же странному туману-нетуману.

— Прочь! — хотелось бы, чтобы голос был громким и звонким, но хрипы тоже звучат устрашающе. — Прочь, я вам сказала!

Не иначе, как в священном безумии, Санни сделала шаг вперед. Монстры, подавшиеся, было, навстречу, замерли. Замерли, чтобы потом угрожающе заворчать. Сейчас или никогда.

— Прочь! — отчаянный визг прорвался даже сквозь сипение сорванного горла.

Что было потом, Санни запомнила плохо. Поднялся ли ветер? Или другие силы закружили вокруг нее и Кордеса? Монстры решили отступить. Хотели отступить. Но вращающаяся воронка уже втянула их в свой круговорот.

— Прочь. Прочь. Прочь, — шепот или грохот обвала? Неважно, главное, отправить чудовищ туда, откуда они не смогут вернуться. — Прочь.

Воронка постепенно стихала, не оставив после своего буйства даже пыли. Много непонятного в межпространстве. Ну да ладно, не до него сейчас.

Странно, почему так ослабли ноги? И в голове пусто-пусто, даже звон куда-то делся. Устала. Еще бы, так долго бежала. Еле успела.

***

— Санни, любимая, не покидай меня, Санни!

Какие же горячие у него губы. Или это Санайя совсем холодная?

— Холодно, — пожаловалась она.

— Сейчас, я сейчас! — Кордес начал лихорадочно стягивать свою окровавленную куртку. Критически осмотрел ее и попытался укутать девушку. Дернулся.

Точно, его же здорово зацепил один из монстров.

— Корд, ты ранен! — возмущаться пришлось шепотом, ибо горло саднило после всех душераздирающих криков.

— А, разве это сейчас важно, — он попытался отмахнуться здоровой рукой и повернуться так, чтобы раненую не было видно.

Тогда уж и побледневшее лицо бы прятал, конспиратор недоделанный.

— Именно это сейчас и важно, фиер, эд'Пинкрон! Я жива, а значит, уже не умру, чего не скажешь о вас. Немедленно покажите руку!

— Еще не стала женой, а уже командуешь?

Еще и пытается сопротивляться?

— Вашей женой я стала в Священном Лесу, фиер эд'Пинкрон! И теперь будьте добры меня слушать! Показывайте руку!

Одно дело велеть показать рану, и совсем другое воочию увидеть этот ужас. Может, если немного потереть виски, сознание поимеет совесть, и не отправится в дальние дали?

— Санни, не нужно смотреть, я сам.

— Что сам? — кажется, кого-то сейчас накроет самая банальная женская истерика. Вот только на истерику нет ни времени, ни сил.

— Сам обработаю и зашью. Мне не впервой.

Спрашивать, что же ему не впервой: зашивать раны, или зашивать их на себе, не хотелось. Обидно не испугаться огромных монстров и бухнуться в обморок от вида окровавленной руки.

— Достань из моего рюкзака аптечку.

И правда, чего это она раскисла. Нужно помочь хотя бы тем, чем может. Она порылась в рюкзаке и достала требуемое.

— Отвернись.

И здесь не поспоришь, если Санни грохнется в обморок, Кордесу придется тратить время на нее.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Как же пронзительно пахнет кровь. Как жутко скрипит нитка, протягиваемая через плоть. Или Санайя это придумывает?

— Вот и все, готово! — а голос-то какой бодрый. И кого, интересно, хочет обмануть?

Даже перебинтовать сам себя смог. Ничего, Санни тоже этому научится. И не бояться крови тоже научится.

— Отдохнем и пойдем обратно? — с надеждой спросила она.

— Санни, мы совсем рядом с порталом. Его необходимо закрыть.

Можно заупрямиться. Сказать, что до жути испугалась и все же закатить истерику. Но зачем ставить перед самым дорогим человеком столь сложный выбор? Выбрав ее или долг, он предаст долг или ее.

— Идем, — она поднялась и посмотрела на валяющийся под ногами рюкзак Кордеса, вряд ли он сможет нести поклажу. — Корд, только не спорь. Давай переложим самое необходимое ко мне!

Совсем без спора не получилось, но в итоге часть вещей, включая лишнее одеяло и посуду, осталась на месте боя, часть перекочевала в поклажу к Санайе, часть продуктов была съедена. Артефакты, коих оказалось не так уж и мало, немного еды и вода остались в рюкзаке мага, который мужчина водрузил на здоровое плечо.

— Вот теперь идем, жена, — объявил Кордес и, надев специальные очки и крепче ухватив ее за руку, шагнул в гущу тумана.

***

Идти в белесом мареве было очень страшно. До дрожи в коленях, до прокушенной до крови губы. Еще и туман становился все гуще. Уже сложно было рассмотреть пальцы на вытянутой руке.

— Корд, а что видишь ты?

Звук голоса мог привлечь притаившихся монстров, но молчать было еще страшнее.

— Магический фон, — тут же ответил он и, немного подумав, добавил: — Очень странный магический фон. Одновременно как будто бы зашкаливающий, и тут же исчезающий на нет. Точнее я объяснить не могу.

— И никакого тумана?

— Нет.

— А он становится все гуще, — сочла нужным предупредить Санайя.

— Буду иметь в виду, — горячая мужская ладонь крепче сжала ее кисть.

Горячая? И правда.