Память

За последние пятнадцать лет жизни Бату ни разу ни с кем не воевал, жил безмятежно, наслаждаясь в роскошном дворце восточными сластями, разноплеменным гаремом, безграничной властью над покоренными народами, куражась над их послами с неуравновешенностью алкоголика и расправляясь с их князьями с жестокостью сатрапа, потягивая винцо не только на досуге, но и, кажется, перед официальными приемами далеких гостей. Гильом де Робрук, побывавший в Бату-Сарае в 1253 году, писал: «Лицо Батыя было тогда покрыто красными пятнами». Через три года Бату-хан бесславно окончил свою жизнь и, в отличие от других потомков Чингиса, похороненных на родине, был зарыт в прикаспийской степи вместе с многочисленными, как пишет Большая Советская Энциклопедия, «женами, слугами, конями и баранами».

Любознательный Читатель. Вернемся, однако, к первому набегу орды… Вопрос о начальной численности степного войска остался спорным, не так ли?

– Так. Точного числа воинов Бату – Субудая, появившихся на границах Рязанского княжества осенью 1237 года, никто не знает и, наверное, не узнает никогда – нет достаточно достоверных источников. Многие историки явно преувеличивали, когда писали о 300–500 тысячах всадников, которым нужно было прокормить в зимнем походе сквозь русские леса около миллиона лошадей, абсолютно нереально! Надо учитывать, что размер фуража, изготовляемого на Руси в зиму, определялся собственными потребностями – излишки в те времена не производились за ненадобностъю, сбыта не было. А русские сказители так описывают военное проникновение в верховьях реки Воронежа: «Батыева сила была велика, один рязанец бился с тысячью, а два с тьмою», то есть с десятью тысячами! Однако это всего лишь обычный фольклорный прием гиперболизации. Подсчет соотношения сил осложняет и то что мы в точности не знаем, сколько на самом деле воинов выставило каждое отдельное княжество – Рязанское и Владимирское, сколько русских участвовало в сражениях на Воронеже, под Кормной, на Сити, сколько врагов погибло при взятии Рязани, Владимира и других городов, сколько осталось после двухнедельного штурма Торжка… Предположение о 150-тысячном начальном войске степняков наиболее приемлемо.

– Доктор исторических наук В. В. Каргалов пишет: «По существу, это были объединенные силы Монгольской империи. Численность войск Батыя достигала 150 тысяч».

– Силы Монгольской империи сражались тогда еще на четырех фронтах – китайском, половецком, персидском и корейском, часть воинов исполняла полицейские функции в покоренных странах. Но численность войск Бату – Субудая в 150 тысяч можно принять в качестве гипотезы, хотя не существует данных, чтобы говорить о ней с полнейшей уверенностью. Здравый смысл подсказывает, что в таком случае фуража крестьянской Руси хватило для зимнего прокорма своего скота и примерно 450 тысяч пришлых лошадей, хотя и постоянно уменьшавшихся в числе, что в открытых сражениях и при штурмах крепостей погибло значительно больше, чем сто тысяч степных воинов, что к Торжку орда пригнала зимней стужей десятки тысяч пленных. В любом случае, при любом начальном числе степного войска финал похода оказался плачевным – располагая поначалу подавляющим превосходством в численности, а позже достаточным временем до разлива рек и вскрытия озер, у орды Бату – Субудая в марте 1238 года уже не было сил, чтобы взять Новгород и Смоленск, а остаткам войска пришлось почти на два месяца задержаться у Козельска…

Но моя цель состояла не в том, чтобы сделать какие-то научные открытия; мне хотелось навести читателя на раздумья, пробудить него интерес к прошлому – о нем мы знаем совершенно недостаточно, и все наши надежды возлагаются сегодня на историческую науку.

Задача историка заключается в том, чтобы объективно раскрыть, что, как и почему все происходило в прошлом; литератор же обязан опереться на достижения исторической науки и, рассмотрев минувшее сквозь призму своего мировидения, по-своему проиллюстрировать давние годы и события, подсветить их личным фонарем и ввести в них сегодняшний смысл, непременно сообразующийся с главными векторами истории… Но что ему делать, если тема, какую он избрал, в новейших трудах историка поворачивается нежданными сторонами, видится в парадоксальных отдельных ракурсах, постепенно и полностью подменяющих твои знания о той эпохе совершенно другими, противоположными? Следовать этой научной новизне, чтобы, как говорится, не отстать от века, или самому попытаться, опираясь на исторические источники и сопоставляя точки зрения специалистов, самостоятельно увидеть прошлое?

XII–XIII века, нашествие кочевников… Арабский историк Ибн ал-Асир, современник событий: «Не было от сотворения мира катастрофы более ужасной для человечества и не будет ничего подобного до скончания веков и до страшного суда».