Память

Приближалась Куликовская битва, и в год первой победы Дмитрия над золотоордынским войском на Воже летописец зафиксировал и зимнюю погоду, которая отнюдь не была «многоснежной, мягкой, с частыми оттепелями», какими вроде бы должны быть наши зимы в XIV веке по гипотезе Л. Н. Гумилева (Поиски вымышленного царства, с. 30).

1378 год. «Тое же зимы быта мрази велицы и студень беспрестанна, и изомроша мнози человеци и скоты, и в малех мере вода обреташася, изсякла бо вода от многих мразов и в болоте и езерах, и в реках».

И логично было бы в этом месте поставить вопрос: если передвижения народа Великой Степи связывать не с экономическими, политическими и другими общественно-историческими причинами, а с космическими и климатическими, то почему в XIV веке, когда засуха в степях была, возможно, куда злее, чем в Русской равнине, никакого перемещения кочевников к окраинам Великой Степи и за ее пределы не последовало?

«…Отражение реальной истории в исторической литературе нельзя назвать зеркальным!» – восклицает Л. Н. Гумилев, убедительно подтверждая это бесспорное положение собственными работами, и продолжает пользоваться любым случаем, чтобы тиражировать свои «открытия» о причинах грабительских войн, «пассионарности», политическом союзе и даже – внимание, читатель, сверхновая идефикс! – «этническом симбиозе» Руси с Золотой Ордой в XIII веке и прочем-прочем, внеисторическом и внесоциальном.

Попутно напомню любознательному читателю, что после Великой Октябрьской революции группа белоэмигрантов образовала за рубежом так называемую школу «евразийцев», которые не признавали объективных законов развития общества, преувеличивали роль религиозных, психологических, природных, этических и этничеких факторов в истории, отрывали домонгольскую Русь от последующего процесса становления нашей государственности, полностью игнорировали самостоятельный экономический, социальный, политический и культурный опыт Киевской Руси, пытаясь лишить русский народ его исторических и национальных корней. Глубокими и мощными были эти корни! Так считали передовые русские ученые старой школы, так считают современные исследовали. «Элемент политический, государственный представлял единственную живую сторону отечественной истории, а развитие государства составляло ее национальное своеобразие» (Фроянов И. Киевская Русь. М., 1980, с. 8). Становление средневековой русской государственности было, однако, далеко не единственной живой явью нашей истории, а национальное своеобразие выразилось не только в нем.

За несколько веков до нашествия Бату – Субудая наши предки, еще носившие племенные имена, выработали общий русский язык. Нет смысла уводить читателя в терминологические дебри современных филологов, различающих в становлении нашего языка много этапов, периодов, исторических оттенков, но почему-то ставящих под сомнение существование именно русского языка в Киевской Руси, Приведу свидетельство грамотного очевидца, жившего в те далекие времена, когда словене (новгородцы) и поляне (киевляне) вместе с кривичами, северянами, древлянами, вятичами объединились в государство: «…а словенеск язык и руськый один… аще и поляне, звахуся, но словенская речь бе». Термин «русьскый», по отношению к языку впервые зафиксирован в летописных известиях XI века, но отражал понятия Х – к такому выводу пришел замечательный советский историк, академик М. Н. Тихомиров.

И вот что интересно: для наших образованных предков, письменно выражавших уже тогда общерусское самосознание и толк русского ума, понятия «народ» и «язык» были идентичными. В первом дошедшем до нас произведении русской литературы – «Слове о законе и благодати» Илариона, излагающем в форме речи, обращенной к Владимиру Святому, историю с позиций тогдашней теологической философии, говорится: «вера бо благодатьнаа по всей земле простреся и до нашего языка рускаго доиде». Связывая времена, наш язык донес до нас это слово-понятие из пророческого и совсем близкого пушкинского далека:

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.