Память

Лежит передо мной большая, тяжелая, захватывающе интересная книга, историческая весомость коей для меня превыше множества романов. Это фундаментальный труд академика Б. А. Рыбакова о ремеслах домонгольской Руси. Ученый издал ее в 1948 году на основании уже тогда почти необъятного археологического материала. Не в силах оторваться, перечитываю отдельные места этой академичной, строго написанной книги, рассматриваю черно-белые и цветные иллюстрации, ищу научное повествование о материальном прошлом мест, в которых я побывал, – Киев, Чернигов, Любеч, Овруч, Канев, Звенигород, Козельск, Брянск, Суздаль, Рязань, Зарайск, Можайск, Переславль-Залесский, Коломна, река Рось, Плещеево озеро… Керамика, чернь, перегородчатая эмаль, стеклянные и ювелирные изделия, художественная резьба по дереву, камню, слоновой кости, зернь, инкрустация, великолепное оружие, чеканка монеты, изделия литейщиков, кузнецов, слесарей, скорняков, шевцов – всего около шестидесяти ремесел знала средневековая Русь, не только полностью удовлетворяя свои нужды, но и экспортируя промышленную и ремесленную продукцию за рубежи. И вот – нашествие степных конных орд. «Русь была отброшена на несколько столетий, – пишет Б. А. Рыбаков, – и в те века, когда цеховая промышленность Запада переходила к эпохе первоначального накопления, русская ремесленная промышленность должна была вторично проходить часть того исторического пути, который был проделан до Батыя».

А сейчас я для того молодого любознательного читателя, который впервые задумается о роли и месте его народа в мировой истории, приведу раздумья трех великих людей прошлого, его славных соотечественников. Первый из них, гений с кипучей кровью и солнечным умом, прожил немного, но успел исколесить почти всю Европейскую Россию, дважды ступил в азиатские пределы; он никогда не был в Западной Европе, но увидел и узнал многие народы, черпая бесценные духовные, нравственные сокровища в жизни родного своего народа русского. Второй человек строгого, пытливого и обширного ума, родившийся на великой Волге, не только предрек социальные перемены в жизни русского и всех других народов России, но и прошел за верность своим идеалам тяжкий путь страстотерпца от Петербурга до Вилюйска. Третий, родившийся, как и первый, в сердце России – Москве, философ, стойкий революционер, блестящий публицист, вынужденный большую часть жизни провести в изгнании, оставаясь великим патриотом своего народа, последовательно разрушая в Западной Европе миф о дикости и варварстве его и его собратьев по глубоким этно-историческим корням, сказал больше ста лет назад слова, хорошо звучащие и сегодня: «Мы никогда не были ни националистами, ни панславистами. Ничто не отклоняет революции в такой степени от ее большой дороги, как мания классификаций и зоологических предпочтений рас, но несправедливость к славянам всегда казалась нам возмутительной»…

Итак, прошу, неизвестный и доброжелательный мой читатель, подумать над высказываниями трех этих великих русских людей на тему, в которую мы с тобой вынуждены были вникнуть.

А. С. Пушкин: «Русские необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились в степи своего Востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной Россией…»

Н. Г. Чернышевский: «Нет, не завоевателями и грабителями выступают в истории политической русские, как гунны и монголы, а спасителями, спасителями от ига монгольского, которое они сдержали на мощной вые своей, не допустив его до Европы, быв стеной ей, правда, подвергнувшейся всем выстрелам, стеною, которую вполовину разбили враги». «Жалко или нет бытие подобных народов? Беша и быша, яко же не бывше. Прошли, как буря, все разрушили, сожгли, полонили, разграбили и только… Быть всемогущими в политическом и военном смысле и ничтожными по другим, высшим элементам жизни народной?»

А. И. Герцен: «Татары пронеслись над Россией подобно туче саранчи, подобно урагану, сокрушающему все, что встречалось на его пути. Они разоряли города, жгли деревни, грабили друг друга и после всех этих ужасов исчезли за Каспийским морем, время от времени посылая оттуда свои свирепые орды, чтобы напоминать покоренным народам о своем господстве… Материальный ущерб после неоднократных опустошений привел к полному истощению народа, он согнулся под тяжким гнетом нищеты. Люди бежали из деревень, никто из жителей не чувствовал себя в безопасности… Именно в это злосчастное время, длившееся около двух столетий, Россия и дала обогнать себя Европе».