Память

Научных работ на эту тему мне найти не удалось, и я обратился к знатокам края, любителям его старины – что они думают о причинах отступления орды? Последовал дружный ответ – конечно, весенняя распутица, половодье, это же всем известно! Несколько отличаются от других письма ко мне новгородского поэта Василия Соколова, в отрывках из которых я кое-что выделяю курсивом, чтобы оттенить важные для нашей темы места.

«В поднятом Вами вопросе об отступлении Бату от земли Новгородской самое существенное – как, почему?.. Вспомните Ваши же страницы о лесах дремучих. Именно такими были в ту далекую пору приильменские леса, затапливаемые в половодье. Степнякам в лесах нечего было делать, лес пугал их. К тому же и населенные места среди лесов дремучих были редкими – вывод напрашивается сам собой».

Хорошо, верно, однако – снова о половодье?

«Соображение насчет того, что степняков, шедших на Новгород, остановило не только половодье, наши историки и краеведы поддерживают. Во-первых, говорят они, новгородцы дали ощутительный отпор татарам боем у Торжка. Во-вторых, взгляните на карту XII–XIII вв., увидите: Новгородская земля занимает весь наш гигантский север от Белого моря до Урала, площадь, равную восьмой части Европы! Новгород был политическим, военным, религиозным центром этого полугосударства. Конечно, Батый зарился на Новгород и мог бы, вероятно, взять его, но не мог бы взять и освоить его громадную территорию с лесными дебрями непролазными, с болотами, озерами, где дорогами в основном служили те же реки и озера, что непригодно для конницы».

Тоже хорошо и правильно, только каким все-таки маршрутом пошла орда к Новгороду в марте 1238 года?

«Поселок Крестцы возник значительно позже XIII века, когда пролегла дорога Москва – Новгород, а развился, когда возник оживленный тракт Москва – Петербург…»

Но куда же, по, мнению современных новгородцев, пошла орда после взятия Торжка? «Батый от Торжка, мы думаем, двинулся на Валдай и Яжелбицы…»

Но ведь это не Селигерский путь! Направление Торжок – Валдай – Яжелбицы выводит через непроходимые леса прямо к тем самым Крестцам – маршрут, который мы решительно отвергли!

«Там ему и доложили высланные вперед о разливе рек Поломети, Полы, Холовы…»

Опять о разливе рек?

За письма, в которых выражены мнения новгородских историков и краеведов, я очень благодарен В. С. Соколову, специально не занимавшемуся темой, но они свидетельствуют о зыбкости, приблизительности, противоречивости в представлениях об одном из ключевых эпизодов родной истории. И, наверное, все это идет еще от дореволюционной историографии и от исторических романов. В семнадцатой главе романа В. Яна «Батый», озаглавленной «Остановка близ Игнач креста», события представлены очень подробно…

«Всю ночь и утро монгольское войско продвигалось в направлении богатой северной урусской столицы Новгорода. Но к полудню идти вперед уже стало невозможно. Кони постоянно проваливались по брюхо в рыхлый снег. Ростепель обращала еще недавно крепкие дороги в набухшие бурные потоки. Кони падали. Всадники, подымая их, выбивались из сил. Проводники из пленных урусов говорили, что дальше дорога будет еще хуже, что на пятьдесят дней всякая езда по дорогам прекратится, пока поднявшаяся вода в реках не утечет в море.

Бату-хан был в ярости. Он сам зарубил уруса, который громко смеялся, широко раскрывая рот, при виде провалившихся в болото воинов.

Бату-хан говорил:

– Для смелого и упорного нет преграды. Проводники нарочно завели нас в эти болота, чтобы погубить, но мы будем сильнее и хитрее их. Мы доберемся до славного торговлей богатого Новгорода!

Воины стали громко роптать. На одном перекрестке, где был вкопан высокий, в три человеческих роста, деревянный крест, войско остановилось. Татары сошли с коней, чтобы дать им передышку. Субудай-багатур посоветовал обратиться к богам-покровителям и призвать шаманку Керинкей-Задан.

Она подъехала на небольшой черной лошади, обросшей за время морозов густой лохматой шерстью. Увидев Бату-хана, шаманки стала бить в бубен, прыгать в седле и выкрикивать слова молитв и заклинаний.

– Скажи, служительница заоблачных богов, – спросил Бату-хан, – идти ли мне вперед, будет ли мне в Новгороде удача, или я там погибну? Спроси у небожителей.

Керинкей-Задан, с медвежьей шкурой на плечах и в колпаке с нашитыми птичьими головами, соскочила с коня, приплясывая и ударяя в бубен, забегала по кругу и вдруг в несколько прыжков бросилась к одинокой высокой сосне, стоявшей на поляне.

– Я поговорю с облаками, посмотрю вдаль! – кричала она. – Боги все знают, боги все скажут!

Шаманка ловко вскарабкалась на верхушку сосны и стала раскачиваться. Сосна постепенно склонялась в сторону. Монголы закричали:

– Берегись! Слезай скорее!

Сосна наклонялась все быстрее и наконец рухнула. Шаманка упала в снег, пробила лед, бывший под ним, и погрузилась в мутную воду. Она барахталась, засасываемая черной вязкой топью…