Память

Субудай знал, что страна урусов лежит в глубоких болотах, меж которых скоро потекут по разным сторонам света бесчисленные потоки воды; он тут останется навек с уцелевшими воинами, добычей и внуками Темучина, если не примет единственно правильное решение – срочно уносить ноги. Он-то, Субудай, бросил бы эти тяжелые тюки с южными шелками и западными сукнами, пышные, занимающие много места меха, но внук Темучина сын Джучи мечтает удивить степь богатой добычей, да и воины, которым достались кожаные турсуки павших, не захотят без особого приказа расстаться с законным итогом войны, свидетельством их верности заветам Темучина. Пусть, однако, вьючат и ткани, и меха вместе с украшениями для женщин, кубками для мужчин и разноцветными камнями, добытыми саблями в краснокаменных, белокаменных и деревянных жилищах, что построили урусы для своих тощих богов, изображенных на пестрых досках, которые так хорошо горят и греют, если ими кормить костер. Такие богатые и причудливые храмы из природного камня Субудай встречал только перед Железными Воротами в горах гурджиев, но воины-ровесники рассказывали ему, будто в Индии, куда они ходили с разведкой, жилища тамошних многоруких каменных и костяных богов еще причудливее, богаче и полны сверкающих твердых каменьев…

Субудай в этом тяжелом походе начал ненавидеть ровесников, Если молодые бросались в город, чтобы скорей добыть женщину, что Субудай перестал понимать, потому что во времена Темучина воин должен был прежде всего найти корм для коня, то эти, поседевшие в походах, как он сам, лезли даже в горящие жилища, чтобы набить турсук всем, что попадет под руку, – поношенной одеждой и обувью, простыми кожаными поясами, полуоблезлыми звериными шкурами, деревянной посудой. Только в последнем городе урусов по его, Субудая, приказу, малейшее нарушение коего специальные сотни наказывали немедленной смертью, все кинулись гасить горящие строения с зерном. И еще не кончилась эта непривычная работа, когда он увидел среди тлеющих бревен отвратительную сцену. Какой-то старый ойрат или кипчак, что когда-то был воином, вылез из земляной ямы с добычей и начал трясущимися руками сматывать с тяжелой деревянной палки урусскую ткань. Старая и согбенная урусская женщина взялась вырывать ткань из рук добытчика и оказалась сильнее. Субудай повелел сломать спины обоим…

Скорей в степь! Субудай знал, что многие скоро побросают добычу – высшей ценностью станут зерно, сухая трава и конь, способный нести хотя бы хозяина. Старый воитель с тревогой отмечал, как быстро слабнут выносливые монгольские кони. В селениях на пути к этому большому озеру почти не было фуража, и кони немного подкормились лишь на озерных берегах, где урусы жили кучнее. Но стоило разведке углубиться в узкие речные долины, ведущие к великому богатому городу, как селения поредели. По берегам этих долин стенами стояли темные непроезжие леса, в которых не было никакого корма, кроме голых веток, а разведчики, доскакавшие до широких речных пойм, сообщили, что леса расступились, но у безлюдных урусских селений совсем нет куч сухой травы.

Любознательный Читатель.

Новогородцы на дальних подступах к городу сожгли запасы сена и соломы, а сами скрылись в лесах?

– Мы можем говорить об этом более или менее уверенно – жители долины Полы и других здешних рек и речек, конечно, заранее узнали о приближении орды, только я сомневаюсь, чтобы по тем местам вообще могли стоять в марте стога или скирды. Член-корреспондент АН СССР, доктор исторических наук В. Янин писал в одной из своих научно-популярных статей: «…дендрохронологические материалы раскопок Новгорода свидетельствуют, что на 1237–1239 годы приходится один из значительных пиков угнетения древесины, из-за неблагоприятных погодных условий в эти годы кольца прироста древесины были ненормально малыми. А значит, можно уверенно предположить и общий недород сельскохозяйственных культур, в том числе всех видов кормов». Новгородцы всегда ввозили хлеб, и есть свидетельства постоянной бескормицы на этой земле, особенно к концу зимы. В той же статье В. Янин приводит сведения, относящиеся к первой половине XIX века! «По недостатку сена, необходимого для содержания мелкого скота, лошадей к весне уже кормят так называемою сечкою. Рогатый же скот обыкновенно в продолжение всей зимы довольствуется яровою соломою, изредка приправляемой овсяной подсыпкой. Сено дают коровам только несколько дней в году после теления, и то понемногу». И, мне кажется, те, кто непомерно преувеличивает численность орды Бату – Субудая, просто не задумывались над простым вопросом: чем кормили бы степняки свои сотни тысяч коней в заснеженных русских лесах, особенно на подступах к Новгороду?..

Субудай уже считал не тумены, а сотни. Он приказал умертвить ослабевших рабов, послал вперед разведку с проводниками и толпу сильных урусов, уцелевших при штурме и питающихся кониной, чтобы искали и чистили тропу, назначил в хвост каравана заслон, и по указке его кнута первая сотня взяла протоптанный Бурундаем след.