Память (Братья)

– Да делайте вы с ними, что хотите! И с остальными тоже, – Иван посмотрел куда – то поверх головы Роговцева. Еще пару дней назад он так боялся, что найдут эти бумажки. Клял Стрельцова последними словами. Даже сейчас, когда узнал, что сейф вскрыли, и то разозлился, все на того же Стрельцова. Вдруг одна мысль заставила его похолодеть. Если бы он не вернулся в свой кабинет, то сейф открыли бы в присутствии Трофимова. И что? А то, что тот никогда не простил бы его за то, что он у него за спиной собирал на него компромат. И на других тоже. На его друга мэра, например. Как и сколько его племянничек берет. Или на его же друга, первого зама Прошкина. Любовь его единственного сына к спортивным тачкам очень дорого папе обходится. Так что получается, что ситуация ему на руку. Стрельцов, передав бумаги Роговцеву, отвел проблемы от себя, да и от него тоже. Так что он должен ему еще за это благодарность вынести. А Роговцев порядочный мужик, Дубенко много о нем слышал. С ним можно договориться.

– Кстати, а вы точно уверены, что пленка с Трофимовым подлинная?

– Точно. Это заснял ваш американский коллега. Случайно, через дыру в сарае.

– Я так и подумал. А как она к вам попала?

– Я ее просто перекупил. Ответьте же и на мой вопрос, Вам предал документы Стрельцов?

– Нет, Иван Иванович, моя дочь.

– Кто?!

– Лиля Топильская.

– Секретарша что ли? Она ваша дочь?

Роговцев рассмеялся, до того комично выглядел Дубенко: глаза в пол-лица и откровенное желание от души выругаться.

– Да, Иван Иванович, моя дочь. Так что, благодарить будете ее. Я думаю, вам незачем объяснять за что?

Дубенко еще никак не мог оправиться от удивления. Эта девчонка, как он думал, совсем не большого ума, на которую он откровенно орал, не заботясь о вежливости, дочь журналиста Роговцева? А сейф?

– Как она открыла сейф?

Роговцев ему все рассказал. Не задумываясь, зачем он это делает, просто доверяя своей интуиции. Значит, нужно Дубенко знать правду. Была тут еще и отцовская гордость, и желание показать Дубенко, что он недооценил свою помощницу.

– Да, не ожидал я от нее такой прыти.

– Просто вам удобнее думать, что женщины не так умны, как мы.

«Точно. Именно удобно. Если думать иначе, то придется играть с ними на равных. А какой нормальный мужик на это согласиться?» – но вслух он сказал другое.

– Ладно, я думаю, Трофимову незачем знать, что такая пленка существует. Так? Остается Стрельцов. Вы уверены, что он не будет болтать?

– Нет, он слишком напуган. Видели бы вы, как он открещивался от этих документов!

– Хорошо. А ваша дочь?

– Она не болтушка. К тому же она – моя дочь! А вы?

– Что я? Мне надо встать на ноги. Это все, что я хочу. Вам не понять. Я уже похоронил себя десять раз, а тут она, Антонина, со своей уверенностью, что я не безнадежен. Мне просто хочется ходить. Своими ногами. И у меня еще остались неоконченные дела, личные.

– Это вы о Беркутове?

Дубенко внимательно посмотрел на Роговцева.

– Что?

– Будьте уж откровенны до конца, Иван Иванович. Вы собирали материалы на Беркутова Егора Ивановича, так?

– Допустим.

– Это далеко не компромат. И это говорит за то, что человек вам лично далеко не безразличен.

– Он мой брат. У нас общий отец. Подлец, который бросил мою беременную мать, да и Егора тоже. Но брату повезло больше, чем мне – он рос в семье.

– Фамилия отца Щеглов?

– Да. Я его нашел – таки. В богадельне. Хотел придушить собственными руками, – Иван скрипнул зубами.

– И оплатили ему сиделку.

– И это пронюхали…

– Просто главный врач этой, как вы ее назвали, богадельни, мой знакомый. И вы хотите теперь встретиться с братом?

– Хочу.

– И вы не имеете никакого отношения к покушениям на не него?

– Покушениям? – удивление Дубенко выглядело вполне натуральным.

– Да. Кроме газа, напущенного в квартиру, в него стреляли, а позже, в больнице кто – то ввел в капельницу яд.

– Егор жив? – спросил он тихо.

– Да. Кстати, после первого, да и второго покушения подозревали вас.

Иван досадливо поморщился.

– Вы ж не думаете?…

– Нет, не думаю. Хотя думал. Сначала. Потом выяснил, что вы хороший стрелок и промахнуться никак не могли. А уж яд! Скорее, похоже на женщину. Ну, да это дело милиции. Разберутся.

Дубенко молчал, ошарашенный новостями. Все оказалось еще серьезней, чем он думал. А он не может ничем помочь брату. Опять возникло то самое, когда по телу тепло от слова «брат». «Я старею. Я просто становлюсь сентиментальным стариком», – подумал он.

Глава 55

Маринка проснулась уже давно. Увидев сидящую на стуле около кровати тетушку, опять притворилась спящей. Странно, но ничего не болело. Только голова была неясная, словно она выпила пару коктейлей. Она помнила все. До той минуты, когда ее взгляд не наткнулся на светящуюся надпись «операционный блок». Потом – чернота.

«Не хочет открывать глаза», – Лялька заметила, как дрогнули веки Маринки. «Пусть полежит, подумает», – она сделала вид, что продолжает читать книгу. «На самом деле Маринка намного сильнее, чем мы про нее привыкли думать. Но вот догадывается ли она, что потеряла ребенка?»

– Тетя Ляля, привет! А где мама?