Память (Братья)

Березин и Лялька понимающе переглянулись, как только парочка буквально выскочила из больничного холла. Приветливо помахав рукой, Лялька чмокнула Березина в щеку и полезла на водительское сиденье. «Интересно, куда мы едем?» – подумала она, заводя двигатель.

– Куда изволите, господа?

– Домой! – дружно донеслось с заднего сиденья.

Глава 70

У них во всем доме не было света. И в доме напротив тоже. В старой части города это случалось часто. И перебои с водой, и прорыв отопления. И много еще других бытовых неурядиц. Старые дома сносились предприимчивыми застройщиками, коммуналки расселялись, добротные еще, некогда купеческие особняки, занимали офисы крупных компаний. Жильцам, проживавшим частенько в домах без элементарных удобств, предлагались квартиры в благоустроенных микрорайонах. Лифт, горячая вода и прочие радости должны были бы привлечь будущих новоселов. Но – чудо. Никто из жителей старого города не торопился переехать в новые хоромы. Битвы за снос ветхого по всем показателям жилья порой бывали жесткими донельзя: строптивцам угрожали, отключали дома от снабжения газом, водой, даже поджигали. Люди теряли свое имущество, которое наше доброе государство не торопилось компенсировать. Но все равно пытались драться за свои квадратные метры. «Мы все патриоты Самарского района», – говорила соседка Антонине, принеся очередные страшные новости о пожаре. Антонина соглашалась с ней, подписывала петицию властям, в душе понимая бесполезность их действий. Но Бог миловал: их дом пока оставили в покое. Зато часто стали выключать свет и воду.

Антонина вслепую пробралась на кухню. Открыла кран с холодной водой. Тоненькая струйка брызнула в подставленный чайник.

– Ваня, чай будешь? – крикнула она в глубину квартиры.

– Але, я здесь, – раздался голос Дубенко у самого уха.

– Не стой без дела, свечки зажги.

– Это канделябр твой, что ли?

– Что ли! Чем он тебе не нравится?

Внушительного вида конструкция из витых чугунных прутьев стояла прямо на полу. Когда – то свекровь Антонины пыталась водрузить ее на полочку, подвешенную справа от кухонного стола, но Искра постоянно задевала эту полку полным плечом и однажды уронила светильник себе на ногу. Пришлось ехать в травмпункт. С тех пор он пылился в углу. Антонина и сама не любила железку, но в подсвечник вставлялись три толстые свечи, которые давали вполне приличный свет.

– Так тебе чай наливать?

– Давай. И бутерброд какой – нибудь, – Иван, поставив канделябр на стол, опустился на табурет. Антонина полезла в холодильник.

Они жили вместе уже неделю. После удачной операции, Иван уже полностью окреп и даже забросил палку, с которой по – первоначалу передвигался по квартире. Антонина взяла отпуск, из – за глупого женского страха боясь, что с ним в ее отсутствие может что – то случиться. «Ты же врач, должна понимать, что все плохое уже позади», – говорил ей профессор Фролов, подписывая заявление. Она только упрямо качала головой. А Дубенко был рад. Такую щенячью радость он не испытывал никогда. Она боялась за него! Он часто ловил себя на мысли, что больше не хочет работать. Черт возьми, денег, лежащих в банке им с Тоней должно хватить на всю оставшуюся жизнь. Найдя в домашней библиотеке старинную поваренную книгу, начинавшуюся словами «если к вам неожиданно пришли гости, пошлите человека в погреб…», он неожиданно для себя начал с увлечением готовить русские кушанья, выискивая на Троицком рынке пряные травы, соленые арбузы и моченые яблоки. Поросенка с клюквой они с Антониной ели три дня, отрезав по доброму куску всем соседям по лестничной площадке. Вот такую он выбрал себе судьбу.

Он все о ней знал. С мужской ревнивой настойчивостью выспросив мельчайшие подробности ее личной жизни, он успокоился, поняв, что у нее еще ничего настоящего не было. В постели она была девочкой. Он был поражен ее непритворным стыдом, когда, изголодавшись от ожиданий, рывком распахнул на ней халат. И еще больше поражен ее слезами радости после первой их ночи любви. Они спали до полудня, обессиленные, запутавшись во влажных простынях. Проснулся он от тихих всхлипов и долго не мог понять, что он сделал не так. Оказалось, все так. Завтрак пришлось прервать в середине, так как Антонина «забыла одеться поприличней», накинув на голое тело его рубашку. Сам он в семейных трусах и майке выглядел не столь возбуждающе. Они одновременно положили надкусанные бутерброды на тарелку и, глотнув напоследок кофейку для бодрости, дружно встали из – за стола и гуськом двинулись в спальню по узкому коридору. «Продолжение следует!» – рыкнул он, повалив ее на расхристанную постель. А вечером были пельмени из полупустого холодильника.

Зато теперь на ужин он подает каждый раз новое блюдо.

– Тонь, ты узнала про Беркутова?

– Да, Ваня. Я разговаривала с Березиным. Это главврач Городской больницы. Беркутова уже давно выписали. А зачем тебе этот человек?

– Он мой брат.

Антонина удивленно посмотрела на Дубенко. Как мало она о нем знает! Спрашивать о его жизни до нее ей казалось неправильным – захочет, сам расскажет. А он молчал.

– Родной?