Память душ

Я думал это, когда меня привели на аукцион в Кишна-Фарриге. В этих словах не было ни единой частицы лжи. Я помню бессильную ярость, которую я чувствовал, сидя в клетке, будучи одним из сотен ожидающих, пойманных в ловушку, подобно животным. Ни один из нас не мог ничего сделать, кроме как ждать, пока его продадут, и напрасно надеяться, что покупатели не окажутся жестокими.

Как будто они могли быть другими. Я испустил долгий, прерывистый вздох.

Возможно, вопрос, который мне стоило задать, заключался в том, как она могла простить Терина. Очевидно, что она смогла.

– Объясни мне, – попросил я, – как человек, который двадцать пять лет был рабом, может оправдать свое желание перепихнуться с прежним хозяином?

Я просто этого не понимал. Но печальная правда заключалась в том, они оба были мне дороги.

– О, и ты туда же. – Она закатила глаза.

– Ты любишь его?

Ее золотые глаза сфокусировались на мне:

– Разве это имеет значение?

– А ты не любишь? – Внутри меня боролось недоверие и смех. – Ты похитила верховного лорда и притащила его сюда, чтобы он стал твоим… Я даже не знаю. Я не хочу этого знать.

– О, клянусь деревьями, это была не месть, – огрызнулась она. – Твой отец – наследник трона ванэ из Кирписа. Он был нужен мне как запасной план на случай, если Основатели откажутся отменить Закон Дейноса. Он имеет законные права на престол. – Она без конца сжимала и разжимала пальцы.

– Но… ты любишь моего отца? – повторил я, не желая отказываться от этой идеи. – Я понимаю, что он полезен и настоящий наследник, и я изо всех сил буду стараться не думать о том, зачем тогда нужен я, но ты любишь его?

– Люблю ли я его? – Она усмехнулась себе под нос и посмотрела куда-то поверх моего плеча. – Мы так глубоко ранили друг друга. Как мы можем открыто признать свою уязвимость? Мы закрыли свои раны, похоронили их. Признать, что кто-то имеет над тобой власть… нелегко.

– О, поверь мне, я знаю, – сказал я.

Ее взгляд стал острее, и она, прищурившись, уставилась на меня:

– Это та девушка? Я заметила, как вы смотрели друг на друга за ужином.

– Не меняй тему. Мы говорим о тебе.

Она наклонила голову.

– Или это твой другой друг Тераэт? Я видела его лицо, когда мы нашли твое тело в Столице. А еще, если на то пошло, можно вспомнить ту страстную мольбу, с которой он выступил в твою защиту за ужином. – Хаэриэль помолчала, постукивая пальцем по губам.

– Мы. Говорим. О тебе, – повторил я.

– Хорошо, – сказала она тоном, означавшим, что все совсем не хорошо и разговор далеко не окончен. – Я искала тебя не для этого. Я хотела бы поговорить с тобой о Релосе Варе. Твои предыдущие слова не оставили сомнений, что ты относишься к нему враждебно, но я не пойму почему.

Я заморгал. Это было неожиданно.

– Хм, потому что он чудовище. И кроме того, без преувеличений, он мастер манипуляции и лжец, ответственный за столько смертей, что мы могли бы стоять здесь годами, если бы мне пришлось их пересчитывать. Он лично пытался убить меня…

– Кирин, он никогда бы этого не сделал, – запротестовала мама.

Я стиснул зубы.

– Я и забыл, что вы друзья. Он пытался убить меня. Когда он не выиграл меня на торгах в Кишна-Фарриге, он попытался убить меня.

На лице матери отразилось недоверие.

– Кирин, он пытался купить тебя только потому, что я попросила его об этом. Когда мы поняли, что ты пропал, и начали собирать события воедино, я отправилась к Релосу Вару! Терин думал, что ты сбежал, но я знала, что ты никогда не бросишь Галена. Поэтому я попросила помощи у Релоса Вара. Он сказал, что тебя похитили и продали на невольничий корабль, направлявшийся в Кишна-Фарригу. Он отправился туда, чтобы освободить тебя. – Она глубоко вздохнула. – Ты не должен слушать Таэну. Ей нельзя доверять.

– Она твоя бабушка, – напомнила я.

– Которая создала мне гаэш и продала в рабство! – выкрикнула Хаэриэль. – Я прекрасно ее знаю, и гораздо дольше, чем ты. Она искренне верит, что никогда не ошибается, а это опасное качество для монарха.

– Она не монарх, – запротестовал я.

– Как ты думаешь, кто такой бог?

– Релос Вар еще хуже!

– Я совсем в этом не уверена, – сказала мать.

Я начал было что-то говорить, но остановился:

– Хорошая работа.

Она заломила бровь.

– Ты была очень близка к тому, чтобы успешно сменить тему.

Мама нахмурилась.

– Если мы исчерпали предыдущую тему, это не значит, что мы ее сменили.

– Всего два слова, – сказал я. – Да или нет? Ты знаешь моего отца больше четверти века. Ты не могла не разобраться в своих чувствах.

Мама сжала кулаки и, нахмурившись, уставилась в потолок:

– Ладно! Я ненавижу его. Он самый слабый человек из всех, кого я когда-либо знала. Целых двадцать пять лет я наблюдала, как он по частям отказывался от того, кем он мог бы быть, от того великого человека, которым он мог бы стать. Я наблюдала, как он выбрал путь труса и спрятался от того, что, как он знал, было неправильно, вместо того, чтобы что-то сделать. Хотя бы что-то. Ну вот, у тебя есть ответ.

– Если ты его ненавидишь, почему ты… – Я оглянулся на дверь и замолчал.