Память душ

Если верить Имени Всего Сущего, это было их следующей и, как оставалось надеяться, последней остановкой. Ее храм находился на краю главного кладбища, рядом с крематорием – в глубокой яме, окруженной невероятно длинной лестницей. Этот спуск, казалось, был специально создан для того, чтобы поклонники богини регулярно разбивались насмерть. Сильный запах жареного мяса приобретал здесь весьма зловещие оттенки. Веревочная сеть над храмом поддерживала высокий навес, сотканный наподобие перекрывающихся цветочных лепестков, – он не позволял снегу попасть в храм. Пол храма освещали огромные котлы, горевшие неестественными химическими оттенками – ярко-зеленым и синим. Над ними возвышалась тридцатифутовая статуя из черной бронзы, посвященная богине храма и держащая в одной руке меч, а в другой – петлю палача.

Затем металлическая гнилая вонь достигла носа Талеи, и она поняла, что ошиблась. Статуя была не из почерневшей бронзы. Она просто была с головы до ног покрыта многочисленными слоями крови, часть из которых высохла, а часть оставалась достаточно влажной, чтобы капать на алтарь под ними.

Талея боролась с сильным желанием закатить глаза. То, что здесь использовали кровь, казалось довольно мелодраматичным, но она знала, что лучше об этом не говорить. Ксиван хотела получить от этих людей информацию.

Если Талея и могла что-то сказать по этому поводу, Ксиван собиралась получить эту информацию.

Они не ожидали найти здесь Сулесс. Они ожидали найти ее в Бахль-Нимиане, городе-государстве, контролируемом Вильфар, но, так как они никогда не были в Бахль-Нимиане, первая остановка была здесь.

Бунтарке совершенно не нравился храм. Дол низко опустила голову, обнюхивая все вокруг. Сенера протянула руку, чтобы успокоить собаку.

Когда три женщины достигли дна длинной спиральной ямы, вперед вышел поклонник богини в красном одеянии.

– Вы хотите сделать подношение богине?

– Нет, – ответила Ксиван. – Я здесь, чтобы поговорить с ней.

Священник сделал шаг вперед:

– Конечно. Но мы просим чисто номинальное пожертвование для поддержания…

– Нет, – перебила его Сенера. – Нам не нужны предсказания. Мы хотим, чтобы Вильфар явилась нам. Здесь и сейчас. У нас к ней дело.

Пока остальные говорили, Талея оглядывала храм. С момента прибытия ее первоначальное впечатление не изменилось. Люди, молящиеся здесь, не соответствовали какому-то определенному стереотипу, но, с другой стороны, люди мстят независимо от социального класса или положения в обществе.

Здесь, должно быть, поощрялись жертвоприношения животных богине, поскольку в стороне находились козы и куры в клетках. Что объясняло запах жареного мяса. А стало быть, Бунтарка была весьма расположена к этому аспекту жертвоприношений.

– Мне очень жаль, но ты должна знать, что это невозможно.

Когда Талея подняла глаза, священник откинул капюшон – и стало ясно, что это долтарец средних лет, хоть и бледный, но не настолько, как Сенера.

– Нет ничего невозможного, – сказала Ксиван, положив руку на навершие меча.

Вытаскивать его Ксиван не стала, что, вероятно, было к лучшему. Вильфар и на сотню миль не подошла бы к этому храму, если бы знала, что посетители, отдающие ей дань уважения, принесли с собой Убийцу Богов.

– Почему это невозможно? – спросила Талея. – Неужели Вильфар никогда не посещает этот храм?

Жрец впервые взглянул на Талею:

– Нет, конечно. Пресвятая Богиня живет в своем дворце в Бахль-Нимиане. Она ни разу не покидала его за свою жизнь.

Ксиван цокнула языком.

– Ладно. Тогда, я полагаю, вы расскажете, как туда попасть? Мы засвидетельствуем свое почтение лично.

Талея с трудом сдержалась, чтобы не улыбнуться. Ксиван изо всех сил старалась, чтобы этот визит выглядел уважительно.

– Талея? – послышался глубокий знакомый голос, и все три женщины обернулись. По лестнице спускались двое мужчин, одетых по погоде. Оба были темнокожими куурцами, но у золотоволосого кожа была еще темнее, чем у его лысого спутника.

И Талея очень хорошо знала лысого.

– Турвишар! – Она подбежала к нему и крепко обняла. – Ты здесь! Как ты здесь оказался? Как поживаешь? Кто твой… – Она замолчала, удивленно заморгав: второй мужчина был бы очень хорош собой, если бы не был так похож на Де Мона. – Подожди.

Он не просто был похож на Де Мона. В странном храмовом освещении нельзя было рассмотреть цвет его глаз, но она знала, что они будут голубыми.

Человек, о котором шла речь, переменил позу, все еще стоя одной ногой на лестнице.

– Привет, Талея, – сказал он. – Ты, наверное, меня не помнишь…

– Вы уже встречались однажды, но это было несколько лет назад, – сказал Турвишар.

– Ох. На том праздновании[196]. Ты – Де Мон. – Талея совершенно безуспешно попыталась скрыть свое отвращение.

Кирин, казалось, не обиделся.

– Я изо всех сил стараюсь быть достаточно плохим.

– Что вы здесь делаете? – спросила Сенера, удерживая принюхивающуюся Бунтарку, которая рванулась вперед, насколько позволял поводок.

Турвишар окинул белокожую долтарскую ведьму долгим взглядом:

– Привет, Сенера.

– Не заставляйте меня повторяться!

Турвишар протянул Бунтарке руку, позволяя ей обнюхать ее.