Память душ

– Дерьмо! – пробормотал я, продолжая пятиться. Наверное, я еще буду находиться в комнате к тому моменту, как этот ублюдок выстрелит. Долтарец выхватил из очага кочергу и двинулся вперед, направляемый уверенностью, что теперь он держит оружие, которое позволяет держать меня на том же расстоянии, что и я держал его. Я заметил, что хозяин таверны, который так любезно накормил меня, расстроившись, вернулся за стойку.

Но тут кто-то закричал. Заряжавший арбалет мужчина случайно неудачно выстрелил, и болт врезался в дальнюю стену. Или, точнее, он вонзился в веревку, привязанную к размещенному на дальней стене железному колышку, за счет которого придерживалась тяжелая железная люстра. Та тут же рухнула на голову долтарцу. Он упал, как сеть с дохлой рыбой.

Я помолчал.

– Спасибо, Таджа.

Я решил, что это идеальный момент, чтобы перестать пятиться и начать убегать. Развернулся и чуть не врезался в Турвишара, одетого в шерстяную черную мантию Де Лора и держащего в руке сверток.

– Мы уже закончили играть? – спросил Турвишар.

– Да, – согласился я, попытавшись убрать меч в ножны. Поморщился, вытер лезвие о свою тонкую шелковую рубашку и попробовал еще раз. – Давай уйдем. Мне нужно кое-что сделать.

Ждать я его не стал, а сразу поспешил к выходу. Лишь задержался чуть-чуть, когда мое внимание привлек выцветший листок бумаги, прибитый к стене рядом с дверью. Я схватил его и выбежал за дверь.

Холод ударил меня, как пощечина. Когда мы прибыли в Кишна-Фарригу, было еще светло, но сейчас уже стемнело. Снег превратил ярко раскрашенные деревянные здания в серо-белое чудо, сверкающее под серебряным сиянием магических огней, протянувшихся вдоль улиц. Храмы, соборы и церкви богов-королей по всему городу были освещены магическим светом, превращая город в ночное сияние радуг. Честно говоря, это одно из самых красивых зрелищ, которые я когда-либо видел.

Конечно, температура уже упала ниже нуля, и от ночного воздуха мне казалось, что я просто прыгнул в зимнее озеро[191]. Турвишар протянул мне сверток.

– Скорее. Твои новые друзья могут не пожелать расстаться.

– Точно. Подержи арфу. – Я поменялся с ним и направился к источнику пения. Я все еще слышал этот голос. Наверное, мне следовало остановиться и переодеться, но это пение… На ходу я развернул сверток. Турвишар дал мне толстую тунику, перчатки, подбитые мехом сапоги, шерстяной кеф, пуховое пальто и меховой сверток – то ли плащ, то ли шкуру медведя. Я готов был поспорить на что угодно, что эта одежда была йорской. – И еще, почему ты так долго?

– С чего ты взял, что у меня в Шадраг-Горе найдется одежда, которая тебе подойдет? – Турвишар сделал неопределенный жест, указав на мое телосложение и вес. Я заметил, что у него на пальцах снова появились два гравированных кольца Людей Грифонов, которые позволили бы ему говорить непосредственно с императрицей Тьенцо[192]. – На это потребовалось время. И я думал, ты будешь греться у очага и держаться подальше от неприятностей!

– Неужели? Это на твоей совести. Я думал, ты меня лучше знаешь. – Я не стал раздеваться, а попросту надел новую одежду поверх своей, пока мы шли. Хуже всего вышло с сапогами, потому что мне пришлось все же снять украшенные драгоценными камнями сандалии. Турвишару можно было отдать должное: они действительно подошли.

Он закатил глаза, но возражать не стал.

– Просто из любопытства… Это ты или Таджа заставили упасть эту люстру?

– Не я точно! – фыркнул Турвишар. – Я собирался заставить его споткнуться об половицу.

– О… Значит, Таджа. – Я закончил втискиваться в сапоги и завернулся в меховой плащ. Так действительно было лучше. – Ну же, пошли. Нам нужно спешить.

Он нахмурился.

– Я никого не слышу. Я не думаю, что они преследуют… – тут он остановился и уставился на меня, шокированно открыв рот: – Уртанриэль? Ты не можешь слышать Уртанриэль. Это невозможно.

Я выхватил меч. Я ни словом не обмолвился об Уртанриэль – Убийце Богов – или о том, что я слышу ее голос. Но я думал об этом.

И из всех существ в мире, которые могут читать мысли, среди них точно нет ни одного моего друга.

Глаза Турвишара расширились, когда он понял свою ошибку[193]. Он вскинул руки, словно сдаваясь:

– Подожди! Подожди, просто послушай. Я не демон. И я не Коготь. И не любой другой мимик.

– И как именно ты это докажешь? – спросил я сквозь стиснутые зубы.

– Я умею читать мысли, сколько себя помню, Кирин. Это мой колдовской дар: вот почему Гадрит не убил меня, когда я был ребенком. Телепатия слишком полезна. Для меня почти невозможно не читать чьи-то мысли, если только они не защищены талисманами. Раньше ты был, прости за выражение, открытой книгой. Раньше. Сейчас это стало труднее. – Он наклонил голову и задумчиво посмотрел на меня. – Ты действительно слышишь Уртанриэль. – Это был не вопрос, Турвишар констатировал факт.

Конечно. Если он помнит, что был Симиллионом, первым императором Куроса, тогда он помнит, как сам держал Уртанриэль. Он знал, как она разговаривает.

– Да.

– Ты ведь знаешь, что это невозможно?