Память – это ты

Через несколько месяцев они начали помогать беженцам, заблудившимся по пути во Францию. Немногие оставшиеся в поселке солдаты-республиканцы избавились от своей формы. Теперь ее носили лишь те, кто устремлялся к границе. Мятежники становились все сильнее и шли вперед, не встречая сопротивления, без счета расстреливая одних жителей провинции и угрожая расстрелом другим, если они будут помогать первым. К счастью, дом Агустина и Хлои стоял далеко от поселка и от солдат. К несчастью, не так далеко, как они думали.

Однажды, когда небо уже окрасилось нежным розовым оттенком, Хлоя бодрым шагом возвращалась домой. День выдался более чем удачный. На плече болтались два кролика, которым угораздило попасться ей на глаза. Два выстрела, два кролика. На другом плече была ее верная винтовка. Спускаясь по склону широким, мужским шагом, она декламировала стихи, которые уже выучила наизусть и которые никогда не надоедали. Обращаясь к подстреленным кроликам, одного она назвала Пабло, а другого Нерудой. И, словно они были любовью всей ее жизни, адресовала им проникновенные, горькие стихи:

– “Так любовь коротка, так огромно забвенье. Потому что в такую же ночь я ее обнимал, душа не смиряется с тем, что ее потерял я. Хоть это последнее горе…”[13]

Хлоя остановилась и счастливо улыбнулась, завидев дым, поднимавшийся из старой печной трубы. Отец уже вернулся. Три дня назад он ушел, чтобы отвести беженцев к границе. По дороге, о которой мало кто знал, пролегавшей по долине без многочисленных подъемов и спусков и ведшей прямо во Францию.

Хлоя почти бежала по широкому лугу перед домом, на котором безмятежно паслись Сорайя и Лусинда, их коровы.

На полпути Хлоя увидела, что дверь отворилась и из дома вышли несколько вооруженных солдат. С ними был отец; они выволокли его и швырнули на площадку под навесом. Потом поставили его на колени, а один все церемонно ходил вокруг. Это был Генерал Граница, бич беженцев, худший гость из всех возможных.

Из раны на виске у Агустина стекала струйка крови и терялась в густой бороде. В голове у Хлои роились идеи, одна рискованнее другой. Наконец она выбрала самую разумную: спрятаться за камнем и со сжавшимся сердцем наблюдать за происходящим.

Начищенные до блеска сапоги генерала отчеканивали шаги по старому деревянному настилу. Агустин ждал, склонив голову. Единственный глаз генерала смотрел холодно, в нем проблескивало безумие – генерал был непредсказуем. Левый глаз закрывала черная повязка с имперским орлом. Сам генерал – крупный, с мощной челюстью – был больше похож на клыкастого темно-серого волка. Он был высок, под густыми усами прятались тонкие губы. Хлоя всегда считала отца могучим, но рядом с генералом и стоя на коленях он казался худосочным подростком.

Друзья – впрочем, друзей у него не было – знали генерала под фамилией Миранда. Недруги, коих было немало, звали его Генерал Граница. Холодный, расчетливый и жестокий солдат на службе у Франко. Миссия: взять под контроль переходы через границу и уничтожить всех красных.

Генерал Миранда жестом приказал подчиненным обыскать дом и все вокруг него. Агустин остался наедине с одноглазым.

– Еще не поздно, свинопас.

– Я сказал вам правду. Больше никого нет.

– Ты знаешь, как мы поступаем с предателями, которые укрывают красную сволочь?

– Я никого не укрываю. Ни ваших, ни красных. Вся эта война кажется мне глупостью.

Миранда улыбнулся, словно ответ его позабавил:

– Война? Какую такую войну ты видел из своего свинарника?

Тут же он стер с лица улыбку, схватил Агустина за подбородок, вынуждая смотреть себе в глаза, в свой единственный глаз:

– Говори правду, свинопас. Кому ты помогал?

– Никому… Никому.

Миранда разочарованно отпустил его и снова стал неспешно ходить кругами, с отвращением оглядывая окрестности, всю эту ненужную природу. Куры бегали на свободе, издалека доносился мягкий звук коровьего колокольчика.

– Господи, и кто только станет жить в этой дыре по доброй воле? Я видел тюрьмы получше.

– Так в них и возвращайтесь, – пробормотал Агустин.

Он не успел договорить, как Миранда с силой ударил его по лицу тыльной стороной руки. Хлоя аж подпрыгнула и выскочила было из своего укрытия, чтобы поспешить на помощь отцу, но тут из дома вышел солдат и вытянулся перед Мирандой. Хлоя снова пригнулась. Она уже видела этого человека. Точнее, этого негодяя. Он хладнокровно расстрелял хозяина скобяной лавки.

– Внутри никого, отец. (Миранда метнул на молодого солдата яростный взгляд.) То есть… я хотел сказать, генерал… Внутри никого, генерал.

Во время этого любопытного столкновения между отцом и сыном Агустин заметил, как за камнем мелькнули светлые волосы Хлои. Он решительно покачал головой, молясь, чтобы Хлоя отказалась от мысли подойти ближе.

– Почему ты не на войне вместе со своими братьями? – снова прогремел голос Миранды.

– Это не моя война.

– Вот же подлый предатель! – презрительно бросил Хуан и почти одновременно пнул Агустина в живот и расшиб ему нос кулаком.

Генерал удержал сына.

– Не твоя война? Ублюдок! Может, это не твоя страна?