Память камня

– Но я правда видела призрак, я не вру! – с нажимом повторила Карина, словно защищаясь, хотя на нее пока никто не нападал и во лжи не обвинял.

– Мы тебе верим, – быстро сказал Долгов. – Поэтому вопрос стоит немного иначе: что видел Соловьев и почему? Он видел жуткую мертвую пациентку, но это могло быть и игрой его воображения, а не реальным призраком.

– Ты говоришь о банальной галлюцинации? – уточнила Лиля. И добавила, когда Долгов кивнул: – Из-за препарата, который дается в начале приключения?

– Нет, он действительно не должен вызывать таких побочек. Но в больнице мне дали ознакомиться с результатами анализов нашего пострадавшего. Помимо препарата, названного Ильиным, в его крови был обнаружен еще один, для которого галлюцинации – известный и довольно часто встречающийся побочный эффект. Некоторые люди принимают его только ради этого, считая, что он расширяет границы их восприятия.

– А ступор типа того, что случился у Сергея, входит в список известных побочных эффектов? – поинтересовался Ваня.

Долгов снова мотнул головой.

– Нет, ни к чему подобному он не должен приводить, но всегда есть вероятность индивидуальной реакции или непредсказуемого результата при смешивании препаратов. Потому что обычно эти два вместе не употребляются, у них разные показания к применению.

– Тогда что это: неосторожность Сергея или чужой злой умысел? – задался вопросом Нев. – Кто-то подмешал второй препарат к первому, или он принял его сам, чтобы расширить границы сознания?

– Подруга Сергея сказала, что у него не было проблем с наркотиками, – вставила Карина торопливо. Ей безумно нравилось принимать участие в этом обсуждении.

– Особенность подобных веществ в том, что технически они не наркотики, – уточнил Долгов. – И даже принимая нечто подобное время от времени или достаточно регулярно, люди не считают, что у них есть проблема. Так что Сергей вполне мог принять его сам, чтобы обострить ощущения от приключения. Или во время вечеринки накануне.

– Но и подмешать могли, – заявил Ваня. – У этих ребят серьезная дыра в безопасности, мы зря так сразу решили, что они за всем тут денно и нощно наблюдают. На самом деле они экономят на всем, на чем только можно сэкономить.

Он описал остальным вероятную схему попадания злоумышленника в здание через открытый аварийный выход во время прохождения клиентом маршрута по сценарию побега из психушки и заключил:

– А дальше что угодно можно сделать, в том числе и препарат подменить или подмешать к нему что-то.

– Когда я была в закрытом крыле, – снова вклинилась Карина. – Я слышала там кого-то. По крайней мере мне показалось, что ко мне кто-то приближался. И интуиция подсказывала, что намерения у него недобрые. Правда, когда мы вернулись на второй этаж с Егором, там уже никого не было. Но он мог спрятаться.

– То есть он может быть там и сейчас? – ахнула Лиля.

– Да там цыганский табор может жить – никто не заметит, – проворчал Ваня. – Кстати, не исключено, что там и бомжик какой себе квартирку оборудовал. Хотя и маловероятно: при таких-то ограничениях на вход и выход. Но если это действительно засланный казачок с дурными намерениями, то кто его послал?

– Арина упоминала, что у проекта есть недоброжелатели, – сообщила Лиля. – Многим местным не нравится, что на месте больницы хотят сделать аттракцион. Вроде как есть некая инициативная группа, которая создает петиции, собирает подписи и устраивает пикеты. Правда, по ее мнению, среди этих людей нет никого, кто мог бы реально навредить Сергею, но…

– Никогда не стоит недооценивать фанатиков, – закончил за нее мысль Нев. – Особенно если состояние Сергея – результат непредсказуемой индивидуальной реакции или смешивания препаратов. Возможно, ему и другим тестировщикам не хотели по-настоящему навредить, а только напугать галлюцинациями, чтобы об аттракционе пошли дурные слухи.

Лиля кивнула, подтверждая, что именно к этому и вела.

– Если все дело в галлюцинациях, почему Сергею померещилась именно пациентка? – с сомнением поинтересовалась Карина.

Ей не хотелось отказываться от сверхъестественной версии. Рациональное объяснение – это так банально и разочаровывающе.

– Да еще такая страшная, мертвая?

– Он был в больнице, участвовал в приключении на тему побега из психушки, его почти час пугали различными образами, связанными с сумасшедшими докторами и безвольными, замученными пациентами. – Долгов пожал плечами. – Вполне вероятно, его мозг просто принял правила игры и по-своему развил сюжет.

– Сотворчество, – хмыкнула Лиля. – Которое зашло слишком далеко. Как теперь ему помочь? Должен же быть способ вывести его из этого состояния?