Память (Книга вторая)

Ладно, и я не покажу, но корни эти почему-то застряли в моей памяти и прорастали воспоминаниями. Однажды вспомнилось, как в детстве подселились к нам на тайгинскую улицу вятские — здоровые мастеровые мужики, быстро поставившие на задах наших огородов крепкие дома. С ребятишками-новоселами мы сразу подружились, охотно играли в новые игры, привезенные ими, целыми днями вместе пропадали в лесу и на речке Березовке. В детских ссорах мы дразнили их «вятскими», они нас «чалдонами», и я еще вспоминаю, как древний старик, разнимая драчунов, добродушно приговаривал:

— Мы, вячкие, робята хвачкие — семеро одного не боимся!

Но, может, я за давностью лет забыл, что именно так в народной речи звучало это слово — «вятские»? Звоню московскому писателю Андрею Блинову; зная, что родом он из вятских краев.

— Да, да! Именно так, — подтвердил он. — Только в нашей деревне говорили по-другому: «Мы, вячкие, робята хвачкие: семеро на одного — не боимся никого, а один на один — все котомки отдадим!»

— Крепкий народ, если умеет так шутить над собой.

— И еще. Плывут на плотах, а с берега им кричат: «Эй, что за люди на плотах?» — «Мы не люди, мы — вячкие!»

— Вот это хватанули… А какая река течет у твоей деревни?

— Лудяна, и в нее тут же впадает Березовица. А что?

— Да так, знаешь, любопытствую… Спасибо.

Потом звонил всем знакомым Вячеславам, в том числе трем писателям. К сожалению, никто из них не знал смысла первого корня этого составного имени. Один предположил, что, может, он идет от «веча» или «вещать», потому что по словарю имей значится и «Вечеслав»; другой — от «вещий», «ведать»; третий, сославшись на свой разговор с покойным Алексеем Юговым, уверял, что зовут его «Вечнославным», — только все это было слишком приблизительно и фонетически малооправданно, однако счастливо-случайно дало толчок новому любительскому поиску! Мне вдруг припомнилось, что существовало в старорусском языке слово «вящий», употребляемое иногда и сейчас. Беру того же Даля и смотрю подробное толкование. «Вящий… больший, величайший, наибольший, высший по силе, величине, власти… Вящие люди… большие, передние, знатные, сановитые, богатые, с весом».

Стоп. Ведь у меня на полке стоит еще «Успенский сборник», ценнейший ранний памятник старорусского языка и литературы! Этот, как сообщается в предисловии, «самый древний памятник восточнославянской письменности», состоящий из оригинальных произведений средневековой русской и южнославянской художественной литературы, единственный рукописный экземпляр которого был обнаружен в книгохранилище кремлевского Успенского собора в середине прошлого века, представлял собою тяжелый фолиант, взятый в переплет из досок, обтянутых кожей. Полное типографическое его воплощение, содержащее более восьмидесяти печатных листов — почти восемьсот страниц убористого шрифта! — вышло в 1971 году, и я сразу же схватил его в «Академкниге». «Успенский сборник» интересен для меня особенно тем, что он ровесник «Слова о полку Игореве», то есть составлен и написан, как это определил скрупулезный научный палеографический, исторический и филологический анализ, на рубеже XII-XIII веков, и он помогает мне кое-что понять в волшебной словесной вязи «Слова»…

На первых же страницах «Успенского сборника» значится имя Вячеслава, а по всей книге множество «вящих» слов, таких, как «вящьши», «вящий», «вящьшаго» и т. д., только на месте "я" во всех этих словах значится давным-давно исчезнувшая тридцать шестая буква старославянского алфавита — так называемый «юс малый», означающий тоже давно утраченный в русском языке, но сохранившийся в польском, гласный звук "е" носовое…

Вспомнилось вдруг, что в какой-то летописи читал я о возмущении непосильным золотоордынским гнетом новгородских «черных» людей, а вятшии люди во главе с князем усмирили их. Отсюда уже стало совсем недалеко до вятичей, некогда, как мне вдруг подумалось, превосходивших родственные племена «по силе, величине, власти»!

Наверное, все это слишком неинтересно далекому от филологии читателю? И я в попутных своих поисках натолкнулся на огорчительное для меня высказывание Н. Г. Чернышевского: «Человеку, который не намерен делаться филологом, санскритский язык не принесет ни малейшей пользы. Еще менее пользы приобретает он, научившись различать большой юс от малого». Однако мы скоро увидим, что наш малый юс принесет нам большую пользу, поможет вскрыть одну изумительную, великую историческую истину!