Память крови

В целом, аргументация де Дананна на протяжении книги сводится к вариациям на тему весьма простой идеи, содержащей, несмотря на простоту, кардинальный изъян. Утверждая, что «доктринальная основа магии Ренессанса и античной неоплатонической магии была укоренена лишь в люциферианской гордыне «стать подобным Богу», дабы утверждать собственную власть над миром»,[292] и что посредством внутренних традиций «они [падшие ангелы] стремятся достичь своей цели и предложить человеку знание, пригодное не для восстановления изначального состояния, в коем он когда-то пребывал, но для реализации состояния, на которое у него никогда не было права»,[293] авторы вместе с тем заявляют, что «единственная цель этих сил – «изъятие у человека божественных признаков» и упразднение способов преображения, соответствующих человеческому типу».[294] Иными словами, де Дананн, с одной стороны, противоречит сам себе, а с другой – отбирает у человека право на обожение, как его понимает, к примеру, исихазм; кроме того, даже в рамках католицизма можно найти сходный взгляд на христианский путь, скажем, у Фомы Кемпийского или Майстера Экхарта. Иными словами, создатель рассматриваемого текста под маской католицизма демонстрирует не столько христианский, сколько ветхозаветный взгляд на духовную эволюцию человека, разделяя непреодолимой преградой божественное и человеческое. При этом, приписывая внутренним традициям претензии на мирскую власть (хотя ни у кого нет сомнений, что этот упрёк относится к экзотерической религии в первую очередь), авторы используют приём, весьма напоминающий крик «Держи вора!» в устах карманника.

Таким образом, условно «христианская» религиозная позиция, с которой, как поначалу создаётся впечатление, проводят свою критику авторы, при ближайшем рассмотрении теряет сначала налёт независимости, затем католицизма и, наконец, религиозности как таковой, оставляя обнажённой истинную основу этой работы и главный мотив её создателей: антиэлитарность. Именно в такой перспективе «девиантными» и «контринициатическими» становятся принц Каэтани и барон Унгерн, тантристские практики и неаполитанская магия, обожение и буддийская йога. Ресентимент, ненависть ко всему аристократическому, неординарному, выступающему над демократической гладью водоёма «добрых католиков», и стремление вновь превратить в хумус то, что проявляет признаки «коагуляции в Камень», замаскированные под «борьбу с ересями», и раскрытие уловок «врага рода человеческого», составляют основную движущую силу представленного в книге дискурса. Такая диспозиция является вполне понятной и исторически обусловленной – это извечная вражда плебса и аристократии, о которой писал Джамбаттиста Вико в Новой Науке, ссылаясь на Политику Аристотеля; однако тот бесспорный факт, что «слуги являются платными врагами своих хозяев"[295] принадлежит именно сфере политики, свидетельство чему «сохранилось в греческой этимологии, согласно коей от слова πόλις (город) произошло слово πόλεμος (война)».[296] Иначе говоря, любое возможное оправдание авторской позиции находится лишь в области мирского, что объясняет странный для избранной темы акцент на политической власти и материальном благосостоянии; но отсюда также следует другой более важный вывод.

Демократизация общества, в ходе которой плебс на протяжении столетий пядь за пядью отбирал у аристократии власть и собственность, фактически завершилась. Маятник качнулся в обратную сторону, и теперь уже наибольшим весом и фактической неприкосновенностью обладают не интересы большинства, но интересы разнообразных меньшинств, всего того маргинального, болезненного, чужеродного, что некогда играло роль сыпи на теле общества, но в ходе демократизации превратилось в раковую опухоль, готовую уничтожить весь общественный организм – в точном соответствии с прогнозом, данным более двух тысяч лет назад: «…если кто-либо начнёт усиливать тот или другой строй, то прежде всего он его испортит, а в конце концов, обратит в ничто. Поэтому законодатель и политический деятель должны хорошо знать, какие демократические установления служат к сохранению демократии, какие ведут к её гибели».[297] Однако силам, стоящим за таким «прогрессом», этой победы мало.