Память крови

В современном мире личность, выбравшая себе трансцендентную цель и в этой перспективе смотрящая на мир и общество, потенциально обладает иммунитетом против любых изменений в общественных отношениях и политической системе. Такая личность, даже если культивирует некие политические взгляды, в конечном итоге, внутренне приходит к аполитейе, поскольку осознаёт иллюзорный характер общественных ценностей в данную эпоху и кардинальный разрыв между тем, что принадлежит вечности и составляет для него главную неразменную ценность, и тем, что является временным, не имеющим никакой связи с трансцендентной перспективой, и что будет размолото в пыль колесом кальпы независимо от чьих-либо действий. Хотя такие люди внешне демонстрируют активное участие в жизни общества и формальное принятие его норм, они не принадлежат ему и живут на недосягаемых для него снежных вершинах. Именно они становятся мишенью для вышеупомянутых сил после того, как плацдарм экономических и социальных взаимоотношений окончательно расчищен от несогласных.

Никто не станет отрицать, что данный период в ходе манвантары характеризуется общедоступностью суррогата эзотерического знания в его вербализированной и вульгаризированной форме, что позволяет пользоваться этой информацией также тем, кто желает посредством такого вернакуляра[298] воздействовать на внутренних беглецов и вернуть их души в лоно недифференцированного демократического хумуса, где каждому будет обеспечена порция «преображения, соответствующего человеческому типу». Однако, по прочтении книги, заявленная авторами приверженность делу изучения эзотеризма выглядит для читателя скорее как щедрый аванс, нежели как фактическое положение дел. За пределами легенды о нефилим де Дананн очень редко касается действительно эзотерических вопросов. Тем не менее, когда это происходит – как в случае рассуждений об андрогине, сексуальной магии или женском посвящении (гл. VII) – авторов трудно упрекнуть в излишней осведомлённости или понимании предмета, способном обогатить скудный паёк их аргументов.

Цитируя дневники Мирчи Элиаде в восьмой главе книги, де Дананн приводит такую фразу: «…тайные, то есть «эзотерические», методики не раскрываются и не становятся общедоступными только потому, что у них нет никакой возможности быть понятыми. Непосвящённые могут лишь плохо понять и неверно истолковать их». Это совершенно точное замечание по сути перечёркивает всю работу авторов, несмотря на то, что они рассчитывали на совсем другой эффект. Действительно, эзотерическое – это не слова, не «сведения», не «информация», это то, что передаётся немым языком древнего откровения, и знание сего языка позволяет легко распознать грубый акцент чужака независимо от его информированности и красочности словесных построений. Такое знание нельзя приобрести, как книгу на лотке, и нельзя получить, как отпущение грехов в исповедальне; именно оно составляет память крови, которой в книге с таким названием не было посвящено фактически ни строчки.

Говоря о крови, авторы придерживаются сугубо материалистического взгляда на это эзотерическое понятие, они рассуждают о ней с позиций теории наследственности образца XIX века, упуская при этом важнейший момент: миф крови имеет несколько аспектов, и биологический – самый грубый из них, в нём не осталось практически ничего эзотерического в нынешние времена. Кровь определяет расу, или «род», как предпочитают писать авторы, но эта раса, как и кровь, имеет несколько градаций, или «степеней». Именно низшая степень, соответствующая телесному человеку, является предметом рассмотрения в книге де Дананна, несмотря на заявленную эзотеричность. Однако формообразующим принципом, корнем человека как индивидуума, согласно традиционной концепции, может быть лишь высший и подлинно эзотерический аспект его расовой принадлежности и кровного родства – духовная раса.

В такой перспективе люди, которых Александр де Дананн заклеймил как представителей «контринициатических родов», принадлежат солярной расе, они суть одной крови с теми, кто для авторов книги служит непререкаемым авторитетом и носителем сакрального знания, включая основателя исповедуемой ими религии. В целом, «речь идёт не о людях, считающих себя богами, но о натурах, которые естественным образом хранят незамутнённую память истоков и, благодаря предрасположенности души и тела, кои не парализуют это воспоминание, ощущают себя не принадлежащими собственно земной расе и сознают, что являются людьми лишь вследствие обстоятельств, или по причине ″невежества″, или поскольку ″спят″. Термины древнего индоарийского учения vîdya и avîdya, кои соответственно означают ″знание″ (высшего Я) и ″невежество″ (что ведёт к идентификации с формами или модусами существования в обусловленном мире) следует понимать именно в этом контексте: они соответствуют различным состояниям человека и различным духовным расам…»[299]