Память льда (ЛП)

Его речь прервал тихий смешок. — Нет. С истинными правителями Салтоана. После трудных переговоров и значительных расходов созвано совещание всех держащих и держательниц, и с ними я буду говорить этой ночью. Примите предложенный эскорт. Уверяю, все идет как надо.

— Почему вы не объяснили это раньше?

— Я не был уверен в успехе переговоров. Дело сложное, потому что мы будем просить держащих о… помощи. Я, в свою очередь, должен буду оплатить их усердие, потому что я самый лучший агент по таким предприятиям.

— Вы? Тогда кто вы, во имя Худа? Понял. Очень хорошо, доверьтесь этим преступникам, если хотите. Боюсь, я не разделяю вашу веру.

— Понял, капитан.

Грантл вернулся к лошади, забрал поводья. Поглядел на Нектару. — Веди нас.

У Салтоана было два сердца. В их камерах текла кровь различного оттенка, но одинаково грязная и гнилая. Восседая у стены в переполненной, просевшей таверне, Грантл прищуренными глазами рассматривал разношерстное сборище убийц, бандитов и вымогателей, основавших свою власть на страхе.

Слева от него прислонилась к стене Стонни, справа восседал Харлло. Нектара придвинула стул и маленький круглый столик поближе к Стонни. От кальяна держательницы поднимались кольца дыма, окутывая ее грубые, словно ножом вырезанные черты липким, дурманящим туманом. Левой рукой бабища держала трубку, а вот правую положила на бедро Стонни.

Керули стоял посреди залы, лицом к лицу с большинством бандитских главарей города. Короткие руки купца были сложены на сером шелковом поясе, черный шелк плаща мерцал, словно расплавленный обсидиан. Странная, в обтяжку шляпа закрывала лысый лоб. По стилю она напоминала изображения на самых древних коврах и барельефах Даруджистана.

Он начал свою речь тихим и великолепно поставленным голосом. — Я рад быть представленным этому знаменательному собранию. У каждого города есть свои тайны, свои вуали, и я горд, что передо мной открыли одну из них. Конечно же, я сознаю, что для многих выгляжу высеченным из того же материала, как и ваши признанные враги; но уверяю, что это совсем другой случай. Вы выразили свои опасения относительно растущего влияния жрецов Паннион Домина. Они говорят о городах, только что перешедших под божественную власть культа Провидца, предлагают простому народу россказни о законах, равных для всякого, о правах и писаных привилегиях, о милостивом признании местных обычаев и традиций. Они сеют среди ваших подданных семена протеста. Воистину опасный прецедент.

От бандитов и бандиток послышался шепот одобрения. Грантл почти смеялся, видя изящные манеры, обращенные к уличным убийцам. Оглядевшись по сторонам, он с изумлением заметил, как рука Нектары исчезает в складках кожаных штанов Стонни — у самой развилки. Стонни раскраснелась, почти прикрыла глаза, на губах играла легкая улыбка. Королева Снов, чего удивляться, что девять из десяти мужчин в комнате тяжело задышали и стали прихлебывать из кружек. Он и сам потянулся за кружкой.

— Массовый забой, — пробурчала одна из держательниц. — Каждому клятому священнику вырезать улыбку на брюхе. Вот так только и надо с ними, я сказала.

— Мученики за веру, — ответил Керули. — Столь прямая атака обречена, как бывало в других городах. Это конфликт информации, лорды и леди, или скорее дезинформации. Жрецы ведут компанию обмана. Паннион Домин, несмотря на болтовню о законе и порядке, есть тирания, отмеченная необычайным уровнем жестокости к населению. Без сомнения, вы слышали рассказы о Тенескоури, армии обделенных и неимущих. Во всем вами слышанном нет преувеличения. Каннибалы, глумящиеся над трупами…

— Дети Мертвого Семени, — сказал кто-то, наклонившись к оратору. — Это правда? Это возможно? Женщины выходят на поле брани, к солдатам, чьи тела еще не остыли…

Керули мрачно кивнул. — Среди тенескоури есть поколение самых молодых… да, это Дети Мертвого Семени. Доказательство, что такое возможно. — Он запнулся. Потом продолжил: — У Домина есть верные жители коренных городов, и именно их привилегиями хвастают жрецы. Никто больше не может получить такого гражданства. Не граждане — меньше чем рабы, они субъекты — нет, объекты — любой узаконенной жестокости, без права на милость и справедливость. Тенескоури предагает им только один выход — возможность сторицей вернуть совершенную над ними несправедливость. Все жители Салтоана, если городом овладеет Домин, будут выгнаны из своих домов, лишены имущества, пищи и свежей воды. Им останется только скитаться, словно дикарям, или вступать в армию Тенескоури.

Господа и госпожи, мы должны сражаться оружием правды. Обнажить ложь, несомую жрецами Панниона. Это требует особой организации, диссеминации, ползучих слухов и противоборства умов. В этом искусстве вы поднаторели, друзья мои. Община салтоанцев должна сама изгнать жрецов Домина. Их надо привести к этому решению не кнутами и кулаками, но словами.

— Почему ты думаешь, что это сработает? — спросил один из держателей.

— У вас нет иного выбора — только заставить это сработать, — ответил Керули. — Провал будет означать Салтоан под властью Панниона.