Читаем Память любви. Сборник текстов песен полностью

Как эху от июльского раската…


Крутые пацаны

Крутые пацаны из жизни криминальной.

Крутые пацаны, которых больше нет

На улице моей крутой и Арсенальной,

Где царствовали долго кастет и пистолет.

Крутые пацаны и жуткий страх прохожих.

Крутые пацаны и вопли среди тьмы…

Когда-нибудь на вас не сыщется похожих,

Но мы пока живём средь той же кутерьмы.

У новых пацанов – отцовские замашки.

Гоп– стоп на Арсенальной, как в наши времена.

То кодлой,* то вдвоём, то даже персонально -…

И мы об этих днях, как о своих поём.

Но вспомнится порой, что было и иначе.

Крутые пацаны летали в небеса,

Крутые пацаны давали хамам сдачи,

Крутые пацаны творили чудеса.

Гагарин был крутым и добрым как-то сразу,

Лежачего не бил, но спуску не давал

Тем, кто его порой испытывал на фразу,

В которой был один наглёж и криминал.

И я таким же был – то мягким, то железным,

Иначе бы не выжил на улице своей,

И, будучи крутым, остался бесполезным

Для улицы моей и Родины моей.

Крутые пацаны, я верю в вас, мальчишки,

Полночная братва, готовая на взрыв…

Крутые пацаны, читайте чаще книжки,

И, может быть, тогда мы обойдём обрыв…

Кодла – группа, толпа – фольклор.


Стрижи

( Будущим лётчикам)

Проносятся над крышами стрижи,

Как будто отрицая смысл заката,

Заходят на такие виражи,

Что асы улыбнулись им с плаката…

Над Кубинкой июльская пора

Позолотила, раскалила крылья…

Но летний зной срывается с пера

И ясно, не напрасны их усилья.

Так мужественно смелые стрижи

Пронзают снова марево заката,

Заходят на такие виражи,

Что стало небо скоро и покато.

Внизу мелькают люди и дома,

И головы закинули ребята…

В просторе неба музыка сама.

А на земле лишь луг и жеребята…

Над Кубинкой июльская пора.

В такую пору вырастают крылья,

Наверно, даже и у топора -

Взлетает над поленом без усилья.

Проносятся над Кубинкой стрижи,

Взрослеют быстро в Кубинке ребята.

Год пролетит – они уже мужи -

Вчерашние, смешные жеребята…

И в небо им давно уже пора -

Гудят от нетерпенья самолёты:

Пора, пора, пора, пора, пора

Взмывать стрижами в дальние полёты!


Зима

Засыпает город понемногу

Белым снегом в ночь под Новый год.

И зима, подобно осьминогу,

Заслонила синий небосвод.

Щупальцами жгучих холодов

Город мой так накрепко объят,

Что трещат деревья у садов

И давно во сне глубоком спят.


Припев:

Эх, зима, зима, зима,

Зимушка суровая, -

В синем инее дома

И дорога новая.


Можешь всё начать с нуля,

Жизнь построить заново,

Сев у верного руля,

Вырулить в Иваново,

А быть может, на Оке,

Где-то ближе к Нижнему…

С птицей вещею в руке

И с любовью к ближнему…


Припев:

Эх, зима, зима, зима,

Зимушка суровая,

В серебре живом дома

И дорога новая.


Потянусь на огонёк,

На тепло с беседою,

И оставшись на денёк,

За другим последую…


Припев:

Эх, зима, зима, зима,

Зимушка суровая,

В том же инее дома,

Жизнь настала новая!


Но всплывает в уголке…

Память о единственной..,

Словно тень на потолке

В тишине таинственной.

Припев:

Эх, зима, зима, зима,

Зимушка суровая,

В синем инее дома …

Старое и новое…


Как всё это уместить

В сердце и сознании,

И с любовью совместить

Трепетность и знание?..


Припев:

Эх, зима, зима, зима,

Зимушка суровая,

В синем инее дома

И дорога новая.


Андалузия*

Соткан из мелкого бисера,

Искрится моря простор.

Сяду на лавочку глиссера,

И по простору – в опор…

Мчусь над водой без усилья,

Ох, как дорога свежа!..

Сердце расправило крылья,

И просветлела душа.

Что за ликующий голос

Заговорил изнутри!..

Солнце, светящийся компас!

Слышишь, подольше гори!..

Сколько здесь света и цвета!

Как посчастливилось мне!..

Смуглое плещется лето

Женщиной в тёплой волне.


Припев:

Ах, эта женщина на море -

Весёлых дней круговорот!..

Ты мне на радость иль на горе,

На несчастливый поворот?


Как миг с царицею Тамарой!..

А после – в пропасть головой

Уже загубленной и старой

И оклеветанной молвой?


Припев:

Ах, эта женщина на море,

Как нежный, ласковый простор!..

Как муза сердца на Агоре,

В волне страстей – царица гор…

Ах, эта женщина, как солнце,

Своим сияньем всё пронзит!

И всё прожжёт в тебе до донца,

Насквозь и сердце поразит.


Сяду на лавочку глиссера

И по простору – в опор!..

Соткан из мелкого бисера,

Хмурится моря простор…

Сломаны, преданы крылья -

Полнится болью душа!..

Жизнь как сплошные усилья,

Хоть и погода свежа.

Солнце за чёрными тучами,

Там же – вчерашние дни,

Чёрные мысли замучили,

Хочется слов и родни…

Где-то за дымкой Россия.

Вечную боль не унять!..

Рядышком – Андалузия?

Как ее душу понять?


Припев:

Оставь меня, Андалузия!..

Верни мне солнце из-за туч!

Чтоб вновь увиделась Россия,

Пославшая прекрасный луч.

Молю тебя, Андалузия!

Пусть вновь русалкою ко мне

Прибудет вдруг моя Россия,

Я счастлив лишь в ее волне…!

*Андалузия – ударение на последнем слоге.


Гимн солнцу

Солнце моё, раньше вставай!

Свет и тепло миру давай!

Пусть небеса горят синевой,

Солнце моё, я сын верный твой.

Солнце моё, крась облака!

Радость неси издалека!

Солнце моё – в мягкой траве,

В кущах кустов, первой листве,

В толще воды, стайке угрей…

Солнце моё, всех обогрей!

Солнце моё, полни глаза,

Души людей и образа

Древних святых, ярко свети

Всем, кого встретишь

В дальнем пути!

Солнце моё, наполни людей

Светом любви, как лебедей!

Солнце моё, дай разум им!

И награди зреньем твоим!

Солнце моё, не уставай,

Перейти на страницу:

Похожие книги

История Христианской Церкви
История Христианской Церкви

Работа известного русского историка христианской церкви давно стала классической, хотя и оставалась малоизвестной широкому кругу читателей. Ее отличает глубокое проникновение в суть исторического развития церкви со сложной и противоречивой динамикой становления догматики, структуры организации, канонических правил, литургики и таинственной практики. Автор на историческом, лингвистическом и теологическом материале раскрывает сложность и неисчерпаемость святоотеческого наследия первых десяти веков (до схизмы 1054 г.) церковной истории, когда были заложены основы церковности, определяющей жизнь христианства и в наши дни.Профессор Михаил Эммануилович Поснов (1874–1931) окончил Киевскую Духовную Академию и впоследствии поддерживал постоянные связи с университетами Запада. Он был профессором в Киеве, позже — в Софии, где читал лекции по догматике и, в особенности по церковной истории. Предлагаемая здесь книга представляет собою обобщающий труд, который он сам предполагал еще раз пересмотреть и издать. Кончина, постигшая его в Софии в 1931 г., помешала ему осуществить последнюю отделку этого труда, который в сокращенном издании появился в Софии в 1937 г.

Михаил Эммануилович Поснов

Религия, религиозная литература