Память о будущем

– На обратной дороге проверим капканы, они неподалёку от дома поставлены. Я их за пару день до выхода ставил, может, и там что-нибудь найдётся, – сказал дед, когда мы сделали первый, короткий привал.

– А волки их не объели? – спросил я.

– Нет, не достанут, – усмехнулся он, – у меня петли хитрые. Если что и попалось, то уже в воздухе болтается.

Из петель, худо-бедно, но трёх зайцев и лису сняли. Хитро дед проблему решил, ничего не скажешь! Пойманный в петлю зверь спускал устройство, вроде колодезного журавля, и трофей болтался в воздухе, дожидаясь охотника. Иначе в этих местах не получится: волки – это серьёзный конкурент трапперу.

Так бы мы и добрались домой, только в полдень погода резко изменилась. Вдобавок к пронизывающему ветру пошёл дождь. Хмурый Борисыч по-стариковски поджимал губы и матерно ругался, подгоняя меня. Но что толку ругаться – и так тянем изо всех сил! Ещё полчаса – и ветер усилился, а вместо дождя пошёл мокрый снег. Тогда я впервые услышал это страшное слово.

– Пурга! – прикрываясь рукой от ветра, крикнул старик. – Пурга!!!

Даже сейчас, когда она только начиналась, впечатлений была уйма. Дождь вперемешку со снегом, и всё сдобрено хорошей порцией сильного ветра. Представили? Лучше не надо. Вот уж повезло мне в первой вылазке, ничего не скажешь! Пурга шла порывами, и в один из таких моментов мне удалось разглядеть деревья. Сквозь сплошную пелену, похожую на молоко, мы прошли ещё метров пятьдесят и добрались до небольшой рощи. Борисыч знаками показал, что встаём здесь, рядом с тремя густыми елями. Пока я валил одну из них, дед начал копать снег, поставив нарты между двумя деревьями – как дополнительный заслон от ветра и снега. Выкопав канаву длиной метра два с половиной и шириной в метр, мы накрыли её тяжёлыми еловыми ветками и прижали тонким бревном. Сняли с нарт походный баул и наконец, мокрые и замёрзшие, забрались в яму.

– Ну вот, сейчас нас снежком заметёт, и станет теплее, – тяжело дыша, сказал дед.

– Ничего себе погодка! – поглядывая наверх, проворчал я.

– А ты думал, – усмехнулся старик. – Весенняя пурга страшнее зимней! Это я виноват, старый дурак, надо было ещё полчаса назад останавливаться. Думал, успеем дойти.

– Так до дома совсем ничего осталось.

– Километров пять, не больше.

– Может, зря остановились?

– Нет, – он покачал головой. – Понимаешь, Алёшка, в пургу идти – чистое самоубийство. Ориентиров никаких, можно так в сторону уйти, что в знакомых местах сгинешь. Бывали случаи, что люди гибли в нескольких метрах от дома. Так что мотай на ус: если настигла пурга – ищи укрытие. Ладно, доставай из баула спальники и одежду, надо переодеться в сухое, и будем устраиваться. Бог даст, к утру стихнет.

Борисыч оказался прав – пурга закончилась только под утро. Подморозило, и часов в пять мы вылезли из нашего убежища. Раскопали занесённые бураном нарты, загрузили пожитки и тронулись домой.

– Так я и думал, что на непогоду нарвётесь, – усмехнулся Сергей, когда мы наконец уселись за стол. – Сильно помёрзли?

– Терпимо, – коротко отозвался дед, шумно прихлёбывая чай.

Вернувшись, мы забрались в небольшую баню, построенную на заднем дворе, и целый час парились, смывая с себя грязь и выгоняя холод. Мне, как человеку непривычному к таким походам, промозглая сырость межсезонья была похожа на ледяную купель. Кажется, пронизывает до самых костей, добирается до сердца и остаётся внутри мокрым холодным булыжником. Вот уж никогда бы не подумал, что баня может доставить такое удовольствие. Испытываешь почти сексуальное наслаждение от тепла, горячей воды и сухой одежды.

Рассказали Сергею про находку. Он внимательно осмотрел найденные вещи, долго разглядывал жетон и, немного помолчав, высказал свои предположения.

– Думаю, это один из охотников за головами. Но не из наших краёв. У наших должен быть при себе документ – «открытый лист».

– Есть какие-то записки, – вспомнил я и достал из портмоне пачку бумаг.

– Нет, это не то, – покачал головой Сергей, – печать должна быть и описание бандитов, вместе с обвинением, по причине которого выдан лист. Мол, человек, обвиняется в таком-то преступлении и на него разрешена охота. У меня есть такие листы, покажу потом.

– Описание, – удивился я, – при неграмотном населении?

– Охотники за головами, как правило, грамотные. Пусть и по слогам, но читать умеют.

– А мысли какие-нибудь есть? – спросил я. – Откуда этот человек мог придти?

– Думаю, с Западных территорий, – задумчиво произнёс охотник. – А если ещё точнее, то из Тверского округа. Там у них есть несколько крупных факторий. Но это далеко. Считай, под тысячу километров. И чтобы вот так, пешком, без собачьей упряжки? Не верится мне.

– Откуда такая уверенность, что из Твери? – дёрнул бровью старик.

– Во-первых – одежда не наша. У нас так не шьют. Во-вторых – котелок у него финский. В тех краях такие не редкость. В-третьих – на винтовке германское клеймо. Судя по всему, ружьишко из Европы. Сам мне рассказывал, что первое время было много беженцев.