Женщины двигались длинной шеренгой, как в храм,Туда, где стоял он в очках без оправы, седой,В темном костюме и белой рубашке, святой.Распорядители их направляли к простертым рукам,Из которых забота живительной теплой водойИзливалась двадцать секунд. Ну’c? дорогое дитя,Что болит? – вопрошал его голос густой,И, немного помедлив, молитвой простойОн указывал Богу на чей-нибудь глаз и колено.Их головы объединялись; затем удалялись,Внезапно теряя мысли, одни брели молчаливо,Робко отбившись от стада, ожить не смея пока,Но другие все еще непреклонноСудорожно и крикливоКликушествовали хрипло, словно лишась языка,Как будто в их душах дебил выпущен из-под замка,Чтобы, услышав голос, творить добро терпеливо.Только их этот голос возвысил издалека.Их речь нечестивых бесчестит, глаза выжимают стены,Громада неслышных ответов вещает им справедливо —Что болит! Усатые, в платьях с цветами, трясутся до дрожи,И все же – все болит. Здесь покоится в каждойЧувство жизни в крови, свое пониманье любви.Можно ближних любить, свое сердце тревожа,Можно даже потешиться жаждой,Лишь к тебе обращенной любви,Но ничто не поможет. Постоянная, нудная боль,Словно слезы оттаяли в зимнем жестоком пейзаже,Тает медленно в них – громче, голос зови,Говори Дорогое дитя, и все время на лжи не лови.
Дайте жилище детям
На мягкой соломе, на блестках стеклаИз хлама готовит постель им забота.Ни трав, ни земли, ни зимы, ни теплаМам, дай поиграть нам хоть что-то.Живые игрушки исчезнут не в срок,Взрослея, мы их почему-то теряем.Коробка от туфель и старый совок…Мам, мы в похороны играем.
Сесил Дэй Льюис
(1904–1972)
Все ушло
Вот море высохло. И бедность обнажилась:Песок и якорь ржавый, и стекло:Осадок прежних дней, когда светлоПробиться радость сквозь сорняк решилась.А море, как слепец или как свет жестокий,Прощало мне прозренье. Сорняки —Мои мгновенья, ум – солончаки,Бесплоден плоти голос одинокий.И время высохло, и призрачны приливы,Ловлю натужно воздуха глоток…Молю, чтобы вернулось море вспять,Опять пусть будет добродетель лжива.Нахлынь на мой иссушенный песок,Чтоб жизнь иль смерть мне как свободу дать!