Память о мечте

Теплее стали, но короче дни,
Как будто смерть протягивает длани,
Смерть года за отсрочку просит дани,
И бронза, как в патине, вся в тени.

О жаркий день! Ты нам зерно верни,

Пока не хлынул снег на поле брани,
Пока Король Зимы, шаги чеканя,
Не выстроил сугробы вдоль стерни.

Как в лихорадке, старец похотливый

Сгорает, думая, что он счастливый,
Все будущее сжав в ладони дня.

Когда, убитый собственной поживой,

Он упадет, то головы плешивой
Коснется отблеск бывшего огня.

Сентябрь

О время холода под знаком Девы!
Лежишь лоскутным одеялом ты,
Не знавшее любви и теплоты,
Невинное, не ведавшее гнева.

Для старых дев исчерпаны напевы;

Визит к друзьям, домашние цветы,
Сукно на тощих бедрах, как бинты, —
Вот всходы от бесплодного посева.

Напрасно жаждет мужества земля;

Коровы возвращаются, пыля,
И на полях пустынно и уныло.

Ни бабочки, ни дерева в цвету,

И скошены луга на корм скоту,
И все молчит, и все уже остыло.

Октябрь

День умирающий живее все ж,
Чем нарисованный. Светлей заката
Сочится сукровица розовато,
И цвет ее на рану не похож.

Деревья нищие бросает в дрожь

Былая роскошь, вянущее злато.
Они сквозь ветви смотрят виновато
На бледный сон, как на последний грош.

Кроваво-красный свет ночных сигналов,

И варварских охотничьих кинжалов,
И женской жажды – ты огнем гори.

Будь нежен к небу даже в тучах мглистых,

Октябрь; и в окропленных кровью листьях
Ты страсти запоздалость усмири.

Ноябрь

Ты предпоследний, как Вениамин,
Ты, как Иосиф, искренен и в малом,
Но над могильным роковым провалом
По воле братьев ты стоишь один.

Не все мы доживаем до седин.

Но, достопамятным гордясь началом,
Козлами отпущенья в свете алом

Средь предпоследних разбрелись равнин.

Все, что не умерло, живет упрямо,
Двусмысленностью наполняя драму,
В которой злые силы – напоказ.

Сомненье тронет руку Авраама,

Но только нож его избегнет срама
И Бога сохранит в последний раз.

Декабрь

Закутан в мантию, уходит год,
Он стар и хром, его семейство плачет,
Под капюшоном он морщины прячет,
С волос, как с неба, снег густой идет.

Он говорит: «Всем жертвам счет ведет

Природа и над жертвами судачит,
И я не ведаю, что это значит,
И мой вопрос в ответ вопроса ждет».

Так спрашивай в отчаянии вечном,

Старик, несущий год в мешке заплечном —
Двенадцать разных радостей и бед.

Штрих времени в творенье быстротечном

На стеклах инеем оставишь млечным,
Но канет твой рисунок в Лету лет.

Эпилог