Память о важном (СИ)

И Мегуми опускает ее ладонью на глаза Сатору, и Сатору уже не удивляется, ощущая чужое прикосновение.

Пустота внутри распадается под чужими пальцами, давая кислороду доступ в легкие, и Сатору может дышать.

Мегуми говорит – то ли приказывает, то ли просит:

– Спи, Сатору.

Голос Сугуру в голове мурлычет: «Спокойной ночи».

Сатору засыпает.

Сны ему той ночью не снятся.

========== Тише, Годжо-сан ==========

Это происходит после очередной пустяковой битвы – ничего особенного, минимум приложенных усилий. Но битва заканчивается и проходит какое-то время, может, пять минут, может, час, а Сатору вдруг замирает посреди улицы, осознав, куда именно идет.

Мысленно матерится.

Он уже собирается сменить направление на сто восемьдесят и отправиться в школу, куда ему и положено, но…

Но что-то его останавливает. Что-то не дает сдвинуться с места. Взгляд все равно возвращается к исходной траектории – дорога, ведущая в квартиру Мегуми и Цумики.

Вот же черт.

Так и не свернув, Сатору продолжает идти.

Я просто проверю, как там детишки, – говорит себе он.

Я тут же уйду, – говорит себе он.

И даже почти в это верит.

Квартиру Сатору открывает собственным ключом, выданным ему Цумики под строжайшим секретом, тайком от Мегуми – сам Мегуми, конечно же, обо всем знает, но каждый из них старательно делает вид, будто нет. И вот Сатору переступает порог. Вот Сатору закрывает глаза, склоняет голову и делает глубокий вдох.

И с удивлением для себя осознает, что только теперь легкие покорно принимают воздух, и он может свободно, почти без усилий дышать.

Пару минут Сатору просто стоит и с наслаждением делает один вдох за другим, пока в конце концов не смиряется с мыслью, что провести так вечность не может. Так что он заставляет себя отлепиться от порога. Заставляет себя открыть глаза, головы все так же не поднимая. Смотрит на время и морщится – начало четвертого ночи, приперся, блядь, долгожданный гость.

Он просто тихонько заглянет в комнаты к детям, проверит, что они на месте и спят – и тут же свалит. И неважно, что благодаря технике, из-за которой стены перестают быть преградой для глаз, ему никуда заходить и не нужно – можно ведь убедиться и так.

Но Сатору не против впервые в жизни сделать вид, что ненадолго об этом забыл.

Вот только все планы рушатся, когда он наконец голову поднимает, выныривая и из собственных мыслей – и в полумраке коридора натыкается на невпечатленный взгляд стоящего неподалеку Мегуми.

О. Кажется, Сатору немного проебался.

Ну, или не немного.

С усилием натянув на губы искусственную улыбку, он уже готовится выдать какую-нибудь донельзя идиотскую отмазку – но Мегуми его опережает; бросив взгляд куда-то в сторону руки Сатору, он хмуро говорит:

– У вас кровь.

Сатору моргает.

Отслеживает направление взгляда Мегуми – и понимает, что тот прав.

У Сатору порван рукав и разодран локоть, из которого сочится кровь – несколько капель уже сорвались на пол, стекшись в небольшую лужицу; а он ведь совершенно не помнит, как это произошло. Проклятье точно задеть не могло – его техника не ослабевала ни на секунду во время битвы, так что такое невозможно физически. А значит, Сатору напоролся сам.

Промежуток времени между окончанием битвы и тем моментом, когда он осознал себя, идущим в квартиру Фушигуро, изрядно смазан в сознании – вероятно, именно тогда все и произошло.

Вспомнить, когда в последний раз получал ранение, у Сатору не выходит.

Вот черт.

Только теперь, осознав, что ранен, Сатору ощущает отголосок боли – вполне терпимый, легко игнорируемый. Он заставляет собственную фальшивую улыбку стать шире; тянет губы в изломе так усиленно, что скулы саднит.

Говорит:

– О, это сущий пустяк, не стоит внима…

– Идите на кухню. Я принесу аптечку, – произносит Мегуми, прерывая Сатору на полуслове и, кажется, вовсе его не слушая, и когда Сатору пытается вклиниться:

– Но… – Мегуми перебивает опять уже с отчетливо строгими нотками, скользнувшими в голос; повторяет:

– Идите на кухню.

И, стоя здесь, перед десятилетним мальчишкой, Сатору на секунду сам чувствует себя ребенком, которого пристыдил родитель. Когда мимолетное оцепенение спадает, он едва удерживается от того, чтобы фыркнуть – все-таки, большой вопрос, кто здесь за кем присматривает – и послушно идет на кухню.

Спустя пару минут приходит Мегуми с аптечкой, принимается методично вытаскивать все, что ему понадобится.

– Я вполне в состоянии сам… – начинает Сатору, но Мегуми бросает на него Взгляд, такой же строгий, как и его голос считанные минуты назад – и Сатору затыкается.

Когда Мегуми закатывает ему рукав и тут же нацеливается обрабатывать ссадины, Сатору на секунду, всего на секунду, испытывает искушение позволить ему себя коснуться… Но он не может.

Просто не может.

И в результате Сатору лишь сужает действие своей техники настолько, чтобы создать видимость прикосновения к своей коже, на деле этого прикосновения не допуская. Объяснить логически, зачем делает это, он не может – но его так давно никто не касался, слишком давно, и одна мысль о прикосновении вызывает легкую тошноту.