Память огня

— Пытаюсь, — ответил Андрол. — Во имя Света, я пытаюсь!

— Вот еще, — Налаам отпустил Логайна возле стены. — Я бывал и в худших передрягах раньше!

Он присоединился к остальным в дверном проеме выпуская плетения вниз по коридору. Взрывы сотрясли боковые стены и грязь потекла с крыши.

Певара прыгнула в дверной проем, выпуская плетение, потом опустилась на колени рядом с Андролом. Он уставился вперед, ничего не видя, лицо превратилось в маску концентрации. Она чувствовала определенность и разочарование сквозь узы. Она взяла его руку.

— Ты можешь сделать это, — прошептала она.

Дверной проем провалился, и Джоннет упал назад с обожженной рукой. Земля дрожала, стены начали распадаться на куски.

Пот тек по лицу Андрола. Он сжал зубы, его лицо покраснело, глаза широко открылись. Дым валил через дверной проем заставляя Эмарина кашлять, в то время как Налаам исцелял Джоннета.

Андрол закричал, и он почти достиг верха той стены в его сознании. Он был почти там! Он мог…

Плетение ударилось об комнату, земля зарябила, и деформированная крыша наконец провалилась. Земля полилась вниз на них и все потемнело.

Глава 5. Потребовать дар

Ранд ал'Тор проснулся и сделал глубокий вдох. Он выскользнул из под одеяла в своей палатке, оставив дремлющую Авиенду, и набросил одежду. В воздухе пахло сыростью.

Он вспомнил, мимоходом, свою юность — утренние пробуждения до рассвета, чтобы подоить корову, которую нужно было доить дважды в день. Закрыв глаза, он вспомнил Тэма, уже вставшего и вырезавшего в сарае новые столбы для забора. Вспоминал морозный воздух, обувая сапоги, умываясь теплой водой, оставленной подогреваться возле печи.

Каждое утро, фермер мог открыть свою дверь и увидеть новый мир. Хрустящий мороз. Первые робкие песни птиц. Луч света, разорвавший горизонт, как будто мир зевнул, пробуждаясь.

Ранд подошел к откидным створкам своей палатки и отодвинул их, кивая Кэтерин, Дева с короткими золотыми волосами, которая была на страже. Он смотрел на мир, который был совсем не новым. Этот мир был старым и усталым, как коробейник, который побывал у Хребта Мира и вернулся пешком. Палатки переполняли Поле Меррилор, повара готовили на огне, столбы дыма, которого тянулись ко все еще темному утреннему небу.

Всюду, люди работали. Солдаты смазывали броню. Кузнецы заостряли наконечники копий. Женщины подготовливали перья, чтобы они оперить стрелы. Завтраки подавали от фургонов для еды людям, которые должны были спать лучше, чем они могли. Все знали, что это были последние моменты жизни, перед тем как придёт буря.

Ранд закрыл глаза. Он мог чувствовать это, саму землю, словно слабые узы Стража.

Под его ногами личинки проползали в почву. Корни трав продолжали распространяться, очень медленно, ища питательные вещества. Структуры деревьев не были мертвы, поскольку вода просачивалась через них. Они дремали. Синицы группировались на соседнем дереве. Они не звали прибытие рассвета. Они толпились вместе, как будто для теплоты.

Земля все еще жива. Она жива как человек, цепляющийся за край утеса кончиками пальцев.

Ранд открыл глаза:

— Мои писцы вернулись из Тира?

— Да, Ранд ал'Тор, — ответила Кэтерин.

— Пошлите послания другим правителям, — сказал Ранд, — Я встречусь с ними через один час в центре поля, где я приказал, чтобы никакие палатки не были размещены.

Кэтерин ушла, чтобы передать его распоряжения, оставляя трех других для его охраны. Ранд позволил откидным створкам палатки близко закрыться за ним, обернулся и подскочил, когда он нашёл Авиенду, стоящей в палатке, столь же голёхонькой как в тот день, что она родилась.

— Очень трудно подкрасться к тебе, Ранд ал’Тор, — объявила она с улыбкой, — Узы дают тебе слишком много преимущества. Я должна двигаться очень медленно, как ящерица в полночь, так, чтобы твои чувства, где я, не изменялись слишком быстро.

— Свет, Авиенда! Зачем тебе вообще подкрадываться ко мне?

— Для этого, — ответила она, затем подскочила вперед, хватая его голову и целуя, ее тело прижалось к нему.

Он расслабился, позволяя поцелую задержаться.

— Неудивительно, — пробормотал он, не отрываясь от её губ, — это гораздо приятнее теперь, когда я не должен волноваться о том, как бы не отморозить себе что-нибудь.

Авиенда отступила.

— Ты не должен говорить о том случае, Ранд ал’Тор.

— Но…

— Мой тох заплачен, и я теперь первая сестра Илейн. Не напоминай мне о позоре, который забыт.

«Позор? Почему она стыдиться этого, когда сейчас… Он покачал головой. Он мог услышать дыхание земли, мог ощутить жука на листе в половине лиги отсюда, но иногда он не мог понять Айил. Или возможно это были просто женщины.»

Вероятно в этом случаи причины две…

Авиенда колебалась около бочки пресной воды.

— Я полагаю, что у нас не будет времени для ванны.

Ох, теперь тебе стали нравиться ванны?

— Я приняла их как часть жизни, — сказала она, — Если я соберусь жить в мокроземных местах, то тогда я приму некоторые обычаи. Когда они не глупы, — ее тон указывал, что большинство из них как раз были.

— Что случилось? — спросил Ранд, подходя к ней.

— Случилось?