Память пяти жизней

Когда я приехала в госпиталь, меня проводили в комнату ожидания. Я никогда не забуду вид тех пяти докторов, когда они вошли в комнату, каждый называл мне разные причины, по которым Джонни не выживет этой ночью. Раны были слишком обширны; слишком большая потеря крови; слишком большой шок. Из-за многочисленных переломов в его ногах в кровоток попали костные осколки, костный мозг и сгустки крови. Никто никогда не выживал при этих условиях прежде.

Я знаю, что доктора пытались подготовить меня к худшему, и они, должно быть, считали странным, что я не была более эмоциональной. Но я держала свою тайну внутри себя. Я знала то, чего они не могли знать. Я сказала: «Вы неправы, он не умрет. Вы не знаете его. Если есть возможность, то он найдет ее».

Доктора несколько секунд молчали. Затем один из них сказал: «Ну, если у него этот тип личности, у него может быть шанс».

Когда я увидела Джонни в отделении интенсивной терапии (ОИТ), он был почти неузнаваем. На его лицо и голову были поспешно наложены швы, и два больших армейских санитара удерживали его на кровати. Из-за повреждения головы он стал безумным и агрессивным. У него были дикие глаза, и очевидно он был в шоке. Он не узнавал меня. Я не думаю, что он даже видел меня.

Я знала, что я не могу ничего сделать, чтобы помочь ему. Так что я пошла в комнату, которую мне дали, молилась: «Нет никого кто, может сделать еще что-то. Он в твоих руках теперь. Да будет воля твоя». И я погрузилась в глубокий сон, уверенная, что ему будет лучше к утру.

Утро следующего дня было серым и дождливым. Погода соответствовала обстановке. Когда я вошла в ОИТ, я увидела, что первое из «чудес» произошло. Он выжил в эту ночь. Не удерживаемый больше, он спал. Доктора сказали, что состояние было все еще критическим. Следующее «чудо» случилось позже, когда он пришел на минуту в сознание. Доктора стояли вокруг кровати, задавая ему вопросы: «Знает ли он, где он находится? Знает ли он, кто они? Знает ли он, кто я? Затем с радостной улыбкой они сказали: «Он в порядке. Его мозг не затронут!»

Когда я сидела у его кровати следующие дни и ночи, иногда он внезапно просыпался с дикими глазами и испуганный. Затем, видя меня сидящей там, снова мирно засыпал. Доктора сказали, что каждый раз, когда кусочек костного мозга попадает в его мозг, происходит провал памяти, так что следующие недели были очень тяжелыми для него.

«Чудо» номер три начало происходить в первую неделю. Его лицо начало заживать с удивительной скоростью. Швы были сняты, и признаки повреждения начали исчезать очень быстро, оставляя лишь слабые следы шрамов.

Медсестры и санитары останавливались у кровати, пристально глядя на него, так что однажды он попросил меня дать ему зеркало. Рассмотрев свое отражение, он сказал: «На что все смотрят? Все в порядке с моим лицом!»

Я ответила: «Именно поэтому они и смотрят».

Я говорила с доктором, который поспешно накладывал швы на его лицо той ночью, и сказала ему: «Вы действительно сделали хорошую работу в трудных условиях».

«Послушайте, — сказал он со смущенным взглядом. — Я не понимаю этого. Я ожидал, что потребуется делать, по крайней мере, пять пластических операций. Теперь мне не требуется ничего делать!»

Все, казалось, разделяли чувство, что какая-то странная сила работала здесь, что-то необычное. Медсестры сказали мне, что они видели, как люди умирали с повреждениями даже вполовину менее серьезными, чем его. По госпиталю быстро начал распространяться слух о Чудесном Человеке в ОИТ. Я не могла внутренне не торжествовать, ибо разве я не чувствовала все время, что помощь придет из более высокого источника? Тайно торжествуя, я была чрезвычайно благодарна тому, что был более высокий источник, который обо всем позаботился.

Когда, в конце концов, стало очевидно, что он будет жить, они приступили к попыткам спасти его ноги. Они решили не ампутировать их в данное время, и наложили ему гипс, который шел полностью от его подмышек до пальцев ног. Это должно было быть его тюрьмой в течение восьми долгих месяцев.

После первого месяца в ОИТ он был переведен в больничную палату. Из-за разрыва главной артерии в голеностопном суставе кровообращение в его стопе не восстановилось, и в ней началась гангрена, так что в итоге он потерял свою стопу. Но это было лучше, чем потерять обе ноги!

Один доктор заставил меня очень гордиться, когда сказал мне: «Знаешь, в этом отчасти есть твоя заслуга. Он, должно быть, очень счастливый человек. Он не хотел умирать».

Джонни провел более года в том госпитале, и был, в конечном счете, уволен в запас из ВМФ как военный инвалид, прослуживший 21 год. Они сказали, что он, вероятно, будет в инвалидном кресле оставшуюся часть жизни. Его ноги были слишком сильно раздроблены, чтобы выдерживать его вес. Но снова они оказались неправы. Они недооценили мужество человека. Он ходит теперь с помощью бандажа и костылей.

В последующие годы нужно было многое уладить. Мы уехали и стали жить на пенсию в Арканзасе, в том месте, которое близко соответствовало предсказанию Аниты.