Память сердца

– Мне к отцу надо! – запротестовал было Костя.

– Разберёмся, – невозмутимо ответил сопровождающий. – Шуруй давай!

Опустив голову, Костя сделал шаг. Железная створка с лязгом захлопнулась у него за спиной. Красноармеец ушёл, гулко стуча каблуками по деревянному полу. Костя шагнул в угол клетушки, постоял секунду, потом опустился на пол. Прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Ранняя побудка, долгая тряская дорога и впечатления длинного дня утомили его. В голове зашумело, мысли стали путаться, и, уронив голову на грудь, он незаметно для себя уснул.

Эта история закончилась для Кости вполне благополучно. Его не избили, не бросили в камеру к уголовникам, не успели даже как следует допросить. Главное, отец не подвёл – он приехал довольно быстро, Костя как раз успел вздремнуть. Когда мимо него ходили по коридору сотрудники комендатуры, он не реагировал, но стоило загреметь ключам и заскрежетать железному засову, и Костя сразу же открыл глаза.

Конвоир распахнул створку, отступил в сторону.

– Выходи. Амнистия тебе выходит.

Костя быстро поднялся, шагнул за порог.

– Какая амнистия?

– Иди-иди, там тебе всё объяснят! – И он подтолкнул подростка в спину.

В кабинете оперуполномоченного сидел отец, закинув ногу на ногу. На лице его была неподобающая случаю улыбка. Он старался казаться весёлым, как бы предлагая уполномоченному вместе посмеяться над случившимся недоразумением. Но уполномоченный сидел с застывшим лицом, опустив голову и глядя вбок. Увидев Костю, отец быстро поднялся, сделал два шага.

– Ну вот что с тобой делать! – воскликнул с деланным возмущением. – Я же сказал тебе никуда не отлучаться! Чего ты попёрся за посёлок? Скажи ещё спасибо товарищу лейтенанту, что подобрал тебя. А то неизвестно, чем бы всё закончилось!

– Ничем бы не закончилось, – молвил Костя, отводя взгляд. – Я бы сам дошёл.

– Сам бы он дошёл! – Отец кивнул подбородком на сына, устремив взгляд на уполномоченного, который всё сидел с мрачным видом. Вдруг резко повернулся к сыну. – Да ты хоть знаешь, что тут полно беглых заключённых? Они убить тебя могли! Тут же лагеря кругом. Я тебе всё это объяснял! А ты что делаешь? Ну ничего, вот вернёмся домой, я тебе всыплю как следует. Завтра же отправлю на материк к матери, раз не умеешь себя вести.

Костя вспыхнул, хотел что-нибудь сказать в своё оправдание, но глянул на хозяина кабинета, и слова застряли у него в горле. Он понурился и тихо проговорил:

– Я больше так не буду…

Отец помотал головой.

– Какой-то детский сад! – покачал головой и вопросительно глянул на уполномоченного. – Ну что, товарищ лейтенант, вопрос исчерпан? Можно идти?

Тот, как бы через силу, кивнул. Казалось, он вот-вот передумает.

Отец живо поднялся, взял сына за руку и увлёк за собой из кабинета.

Несколько шагов по гулкому коридору, широкие ступени крыльца, и вот они уже идут по твёрдой земле. Отец уже не улыбался, он шёл пружинящим шагом, напряжённо глядя перед собой и крепко держа сына за руку. По скулам его ходили желваки. Костя искоса глядел на него и отчего-то робел. Отец вдруг остановился, повернул к сыну побелевшее лицо.

– Ты что, не понимаешь, где находишься? – произнёс свистящим шепотом. – Тебя запросто могли в Магадан увезти, в дом Васькова! Я бы неделю тебя оттуда вызволял!

Костя неуверенно улыбнулся. Его поразила эта мгновенная смена настроений.

– Но я ведь ничего такого не сделал! Просто шёл по дороге. За что они меня арестовали?

– Никто тебя не арестовывал. Хотя могли бы. Тут, знаешь, шибко-то не разбираются. Посадят под замок, и будешь сидеть до второго пришествия. Так-то, брат! – Он покачал головой и шумно выдохнул. Костя понял, что буря миновала. И хотя он никак не мог сообразить своей вины, но всё равно чувствовал себя неважно. Если столько взрослых людей его стыдят, значит, он и в самом деле сделал что-то плохое. И он решил про себя, что больше не будет огорчать отца, будет слушаться во всём. Приняв такое решение, он сразу повеселел. А что подумал отец, он так и не узнал. Отец же чувствовал странное раздвоение. Он понимал в глубине души, что сын не совершил ничего предосудительного. Нельзя же считать преступлением обычное мальчишеское любопытство! Опять же, Колымская трасса не принадлежала к числу секретных объектов. И по посёлку свободно расхаживали люди. Но в то же время он понимал, что до беды было недалеко. Это простое везение, что сына отдали ему под честное слово, не стали составлять протокол и не дали делу ход. Тут всякое бывало, уж он-то хорошо это знал. Ещё ему было досадно оттого, что он извинялся и лебезил перед этим надутым лейтенантом, возомнившим о себе невесть что. Молодой, пороху ещё не нюхал, а ведёт себя так, будто он тут царь и бог!