Память света

Пещера вновь возникла на его пути, и Ранд остановился у входа. Оттуда веяло холодом и сыростью, обдавая кожу морозом и неся с собой запах плесени. Ранд отбросил свой дорожный посох, а затем шагнул внутрь. Ступив во тьму, он направил Силу, создав шар бело-голубого света, повисший над его головой. Сияние отразилось от сырого камня, высветив гладкие наросты и трещины на стенах.

Из глубины расщелины донеслось тяжелое дыхание, за которым последовали звуки, будто кто-то захлебывался… и всплески воды. Ранд двинулся вперед, хотя теперь он уже понял, что это такое. Он уже было начал гадать, предпримет ли она еще одну попытку.

Миновав тоннель, он вошел в маленький зал шириной шагов с десять, где в каменном полу обнаружился идеально круглый водоем с прозрачной водой. Голубая бездна, казалось, уходила в бесконечность.

В самом центре этого водоема изо всех сил старалась удержаться на плаву одетая в белое женщина.

Ткань ее платья раскинулась по поверхности воды, образуя круг, лицо и волосы были мокрыми. Ранд видел, как она захлебывается и тонет, барахтаясь в кристально чистой воде.

Мгновение спустя она сумела вынырнуть на поверхность, жадно глотая воздух ртом.

— Здравствуй, Майрин, — тихо проговорил Ранд. Его рука сжалась в кулак. Он не станет прыгать в воду, чтобы спасти ее! Это осколок сна. Этот водоем действительно может быть наполнен водой, но, скорее всего, он представляет собой нечто совсем иное.

Его приход, судя по всему, придал женщине сил, и ее отчаянные усилия удержаться на плаву стали успешней.

— Льюс Тэрин, — тяжело дыша, промолвила она, утерев лицо одной рукой.

Свет! Куда делось его умиротворение? Он вновь ощутил себя ребенком, мальчишкой, считавшим Байрлон величайшим из городов, построенных людьми. Да, ее лицо было иным, однако лица больше ничего для него не значили. Она оставалась той же самой личностью.

Из всех Отрекшихся только Ланфир сама выбрала себе новое имя. Она всегда хотела получить одно из них.

Он вспомнил. Он вспомнил. Визиты на торжественные приемы под руку с нею. Ее смех, перекрывающий музыку. Их ночи наедине. Он не хотел вспоминать, как занимается любовью с другой женщиной, тем более с одной из Отрекшихся, однако он не мог выбирать, что хранить в своем разуме.

Эти воспоминания мешались с его собственными, в которых он желал ее как леди Селин. Глупое юношеское влечение. Он больше не ощущал ничего подобного, однако воспоминания об этих чувствах сохранились.

— Ты можешь освободить меня, Льюс Тэрин, — сказала Ланфир. — Он считает меня своей. Неужели я должна умолять? Он считает меня своей!

— Ты присягнула Тени, Майрин, — сказал Ранд. — Это твоя награда. Ты ждешь от меня жалости?

Что-то темное поднялось из глубин и обвилось вокруг ее ног, вновь утягивая за собой в бездну. Невзирая на собственные слова, Ранд обнаружил, что шагнул вперед, словно собираясь прыгнуть в водоем.

Он сдержался. После долгой борьбы он вновь ощутил себя целостной личностью. Это придало ему сил, однако в умиротворении была сокрыта слабость — слабость, которой он всегда страшился. Слабость, которую справедливо подметила в нем Морейн. Слабость сострадания.

Он нуждался в ней. Словно шлем, который не может обойтись без забрала. И то, и другое можно использовать. Он заставил себя признать эту истину.

Ланфир вновь вынырнула на поверхность, отплевываясь от воды. Она выглядела совершенно беспомощной.

— Я должна умолять тебя? — воскликнула она вновь.

— Я не думаю, что ты способна на это.

— Пожалуйста… — прошептала она, опуская взгляд.

У Ранда внутри все сжалось. Он сам пробился сквозь тьму в поисках Света. Дал себе второй шанс — так следует ли отказывать в этом другому?

Свет! Его тело пронзала дрожь при воспоминании о том, на что похоже касание Истинной Силы. Мучительная боль и трепет, такая сила и такой ужас. Ланфир предалась Темному, однако и Ранд в определенном смысле сделал то же самое.

Он взглянул в ее глаза, ища в них что-то и узнавая их. Наконец Ранд покачал головой.

— Тебе все лучше удается этот вид обмана, Майрин. Однако все еще недостаточно хорошо.

Ее лицо омрачилось. В мгновение ока водоем исчез, сменившись каменным полом. Ланфир, в своем серебристо-белом платье, скрестив ноги, сидела в центре пещеры. С новым лицом, но все та же.

— Итак, ты вернулся, — произнесла она с ноткой неудовольствия. — Что ж, мне больше не придется иметь дело с простоватым деревенским мальчишкой. Хоть какая-то радость.

Ранд фыркнул и шагнул в зал. Женщина все еще была пленницей — он мог чувствовать сгустившуюся вокруг нее тьму, словно купол тени, поэтому держался за его пределами. Водоем же — и вся эта сцена с утоплением — были всего лишь спектаклем. Ланфир была свойственна гордыня, однако, если требовалось, она вполне могла изобразить слабость. Если бы он владел воспоминаниями Льюса Тэрина раньше, то ни за что не дал бы ей так легко одурачить себя в Пустыне.

— Тогда я должна обращаться к тебе не как дама, нуждающаяся в помощи героя, — сказала Ланфир, наблюдая, как он обходит границы ее тюрьмы, — а как равная, ищущая убежища.