Память света

Он вздохнул и, пошарив в кармане, выудил оттуда курительную трубку. «Спасибо тебе, Аливия, и за это», — подумал он, набивая ее табаком из кисета, обнаруженного в другом кармане. По привычке он потянулся к Единой Силе, чтобы зажечь огонь.

Но ничего не нашел. В пустоте не было саидин. совсем. Он замер, затем, почувствовав огромное облегчение, улыбнулся. Он более не может направлять. Чтобы окончательно убедиться, он попробовал Истинную Силу. С тем же результатом.

Пока он занимался трубкой, конь чуть отклонился в направлении Такан’дара, который теперь весь зарос травой. И никакой возможности зажечь табак. Он еще секунду смотрел на нее в темноте, а потом подумал, что трубка горит. И табак задымился.

Ранд улыбнулся и свернул на юг. Оглянувшись, он увидел, что все три женщины отвернулись от погребального костра и смотрят прямо в его сторону. Из-за отсветов погребального костра он едва мог их разглядеть.

«Интересно, которая из них последует за мной, — подумал он и улыбнулся шире. — Не слишком ли ты возомнил о себе, Ранд ал’Тор? Уже гадаешь, сколько из них последуют».

Может и ни одной. А может все, только каждая в свое время. Он понял, что улыбается.

Кого бы он выбрал? Мин… Хотя нет, как же бросить Авиенду? Илэйн. Нет. Он рассмеялся. Он не смог выбрать, которую из трех любимых женщин хотел бы взять в спутницы. Любую. Всех сразу.

«Свет, парень. Ты безнадежен. Безнадежно влюблен сразу в троих, и нет никакого выхода из тупика».

Он пустил коня в галоп, устремляясь дальше на юг. У него был, набитый монетами кошель, отличный конь и надежный меч. Меч Ламана — лучшее оружие из всего, на что можно было рассчитывать. Он может привлекать внимание. Это был меч с настоящим клеймом цапли и отличным клинком.

Поняла ли Аливия, сколько денег она ему дала? Она ведь не имеет ни малейшего представления об их ценности. Наверняка большую часть из них она украла, так что теперь он не только конокрад. Ведь он сам велел ей достать немного золота, и она это сделала. Да с таким богатством он мог бы запросто купить себе целую ферму в Двуречье.

Его путь лежит на юг. В равной степени подошли бы и восток с западом, но он решил, что будет лучше убраться отсюда подальше. Сперва на юг, потом, может быть, на запад вдоль побережья. Может, ему удастся найти корабль? Так много мест в мире, где он еще не побывал. Он пережил несколько сражений, ввязался в чудовищную Игру Домов. Так много всего, с чем бы он не хотел иметь дела. Он видел отцовскую ферму. И разные дворцы. Много дворцов.

У него просто не оставалось времени, чтобы взглянуть на остальной мир. «Это будет что-то новенькое», — подумал он. Просто путешествовать, ни от кого не убегать, не управлять людьми там и тут. Странствовать и спать в амбаре в обмен на то, что поколет дрова. При этой мысли он вновь рассмеялся. Так он ехал на юг, раскуривая свою невероятную трубку. А в это время вокруг него поднимался ветер, вокруг того, кого называли повелителем, Драконом Возрожденным, королем, убийцей, любовником и другом.

Ветер поднимался все выше и наконец вырвался на открытые просторы безоблачного неба. Он пронесся над истерзанной землей, усеянной еще не погребенными телами. Землей, которая, несмотря на это, была охвачена празднованием. Он поиграл ветвями деревьев, на которых, наконец, начали появляться почки.

Ветер полетел на юг, сквозь непролазные чащи, над переливающимися равнинами и направился к неизведанным странам. Этот ветер не был концом. Нет конца вращению Колеса Времени и никогда не будет.

Но, вместе с тем, это был конец.

* * *