Память Вавилона

– Well! – воскликнул наконец изобретатель так громко, что его чашка подпрыгнула и звякнула о блюдце. – Я намерен играть с открытыми картами. Да, я знаю этого – назовем его Некто – и действительно довольно давно на Него работаю. Впервые я встретил Его, будучи еще молодым курсантом-виртуозом. In fact, Он явился завербовать меня. Своего рода опыт… как бы я его описал? – Подбирая нужное слово, Лазарус мизинцем сдвинул свои розовые очочки на кончик носа. – Он меня буквально заворожил. Как будто я неожиданно оказался нос к носу с братом-близнецом. Этот Некто предстал передо мной с моим собственным лицом, с моим голосом, в моей собственной форме – той самой, которую сегодня носите вы, юная lаdy, – уточнил изобретатель, заговорщически подмигнув Офелии. – Он любезно предложил мне значительные средства, чтобы я мог осуществить свою мечту – посмотреть мир. И за это попросил об одной, всего одной незначительной услуге… Good Lords! Что ты делаешь?!

Последние слова относились к Уолтеру, который стал подливать хозяину чай, но перелил, и горячая жидкость выплеснулась на ослепительно белые брюки Лазаруса.

– О какой услуге? – спросила Офелия.

Забыв, что его ошпарили чаем, Лазарус доверительно наклонился над столиком и расплылся в широченной улыбке. Его глаза, стекла очочков, зубы и позолоченный кончик носа сверкали в полумраке комнаты. Состарившись, он по-прежнему не утратил юношеского жизнелюбия. Амбруаз в своем кресле на колесах выглядел более сосредоточенно и значительно старше Лазаруса. Эта парочка нисколько не напоминала отца и сына.

– Об extremely простой услуге, – доверительно произнес Лазарус. – Я должен был смотреть.

– Смотреть на что?

– На все, что сочту достойным интереса, юная lаdy! А так как я считаю достойным интереса абсолютно все, то каждую секунду своей жизни я высматриваю для Бо… ну, для того Некто… все подряд.

Увлекшись, Лазарус вовремя спохватился и опасливо оглядел комнату. Но роботы спокойно продолжали выметать пыль из углов гостиной и даже не сделали попытки встать в железный хоровод.

Тогда он торжественно извлек из кармана записную книжку и взмахнул ею, словно фокусник волшебной палочкой.

– Я писал путевые заметки! Столько заметок, что они вполне могут соперничать с количеством километров, которые я преодолел, занимаясь исследованиями.

«Иными словами, – подумала Офелия, поглаживая шарф, чтобы заставить его вести себя прилично, – этот человек – пешка Бога. Похоже, дела плохи». Она украдкой взглянула в большой застекленный проем окна. Свет ламп превратил его в зеркальную поверхность, отражавшую всех четверых, точнее, пятерых присутствующих, включая безликую фигуру Уолтера. Бог не имел отражения, так что пока можно было утешиться тем, что ни Амбруаз, ни Лазарус не являются самозванцами.

– Несколько лет назад Некто явился повидаться со мной, – продолжал Лазарус, шумно отхлебнув чаю. – Он доверил мне новую миссию и опять снабдил средствами для ее выполнения. Миссию extremely деликатную. Найти неуловимую Аркантерру! Или, на крайний случай, уроженца Аркантерры. Бедная мадам Хильдегард! – печально вздохнул он. – Единственная известная мне аркантерровка, да и с той я не успел встретиться. Похоже, она скончалась при загадочных обстоятельствах.

– Ее поглотила пустота…

Офелия направила очки на Торна, произнесшего эти слова. Его острый как бритва профиль не выражал ничего, однако повисшая пауза звучала словно обвинение. Это из-за вас ее поглотила пустота, потому что вы ее преследовали, потому что Бог хотел получить ее семейный дар, но она предпочла пожертвовать собой, нежели допустить, чтобы Он стал приносить еще больший вред.

Пальцами, обтянутыми белыми перчатками, Лазарус массировал свой гладкий подбородок.

– Для такого блестящего архитектора подобный уход со сцены весьма прискорбен. Я так и не понял, отчего это все произошло. Если бы мне хоть довелось ее увидеть, поговорить с ней, я бы, разумеется, сумел убедить ее в целесообразности нашего предприятия. Видите ли, – восторженно произнес Лазарус, молитвенно складывая руки, – Некто гораздо больше, чем просто Отец-создатель Духов Семей и нового человечества. Он не ищет ни славы, ни признательности. Он хочет только одного: стать воплощением каждого из вас. Даже я, всего лишь бесправный, растрогался до глубины души красотой Его творения, величием Его замысла! К сожалению, мне не суждено принадлежать к Его прекрасной и большой семье. Но я употреблю всю свою энергию, чтобы сделать этот мир – Его мир – еще более perfect![45] И тем хуже, если Светлейшие Лорды не считают меня достойным влиться в их ряды. С того момента, когда им понравились мои роботы и они начали помогать мне в борьбе против эксплуатации человека человеком, я чувствую себя полноценным гражданином!