Память Вавилона

Офелия даже не заметила смены времен года. Для этого ей пришлось бы улучить минутку и поднять глаза к небу. Девушка просыпалась еще до рассвета, чтобы выполнить предутренние хозяйственные работы, затем одолевала положенное число кругов на стадионе, бежала из лекционного зала в лабораторию, торопливо проглатывала свою порцию риса в столовой, не отрываясь от чтения записей, и так без конца, день за днем. К тому же ей запрещалось ложиться спать, пока она не покончит с вечерней уборкой. Малейшее опоздание грозило карами на всю неделю. Вдобавок Леди Септима почти вдвое увеличила количество рабочих часов в группах чтения Мемориала. И установила безжалостную шкалу оценок, зависевшую от индивидуальной отдачи: чем успешнее работал студент, тем выше становились его шансы на получение степени виртуоза.

Присуждение степеней было уже не за горами.

В нынешней адской гонке шла в зачет каждая минута, и прорицатели прекрасно это знали. Убедившись, что Офелия твердо намерена бороться за первенство, они посягнули на самое ценное ее достояние – время: подмешивали снотворное в графин с водой на ее тумбочке, засоряли унитазы перед ее уборкой, сшивали вместе штанины ее брюк, ломали подъемный механизм ее кровати – словом, не брезговали ничем, лишь бы их жертву почаще наказывали за опоздания.

В результате Офелия очень скоро констатировала резкое снижение своего рейтинга в общем списке. Замена Медианы тоже оказалась далеко не подарком: во‑первых, это навлекло на девушку ненависть окружающих; во‑вторых, к ее и без того плотному графику теперь добавились часы работы в зале-холодильнике Секретариума.

А в‑третьих, Офелии пришлось, как ни печально, признать, что экспертиза рукописи, порученная ей Торном, оказалась очень трудной задачей.

Речь шла о толстом регистрационном журнале времен последнего десятилетия перед Расколом. Записи велись на древнем региональном диалекте Вавилона; его алфавит, вышедший из употребления много веков назад, выглядел настоящей абракадаброй. Первые страницы перевода Медианы не представляли собой никакого интереса: перечни закупленных товаров, инвентарные описи оборудования, отчеты о состоянии помещений, инструкции по безопасности и гигиене. Словом, ничего достойного внимания.

Офелия раздобыла книги, рекомендованные Торном, но выяснилось, что они написаны на сложном научном жаргоне, и она не смогла их одолеть.

Оставалось надеяться только на свои руки чтицы.

Увы, края страниц журнала были безнадежно изъедены временем, а ведь именно они представляли интерес в первую очередь. Другими словами, девушка лишилась самого многообещающего участка для чтения. Вдобавок ей следовало обращаться с книгой согласно правилам работы с древностями, установленным Леди Септимой и куда более строгим, чем в ее маленьком музее на Аниме; в результате даже на то, чтобы перевернуть страницу, уходила масса времени. Офелия старательно прощупывала каждый миллиметр бумаги и, когда ее посещало какое-то озарение, спешила занести его в свой рапорт.

Мало-помалу девушке удалось воссоздать приблизительный образ автора. Это был мужчина, работавший кем-то вроде коменданта. Видимо, он страдал серьезным нервным расстройством, но тем не менее отличался большой выдержкой. Несмотря на мрачный нрав, о котором ясно говорили его записи в журнале, он считал выполнение своих обязанностей святым долгом. Неизменная пунктуальность, соблюдение дисциплины, следствия полученных травм – все выдавало в нем солдата, вернувшегося к мирной жизни. У Офелии возникали сильные болезненные ощущения в челюсти всякий раз, как она попадала на его отпечатки. Вполне вероятно, «комендант» был инвалидом войны.

Описание всего этого требовало от Офелии неимоверных ухищрений. Индекс запрещал использование слов «солдат» или «война», и ей приходилось пускаться на самые нелепые иносказания типа «индивидуум, служивший в большой группировке, оберегающей нацию» или «конфликтная ситуация между несколькими странами, использующими оборудование высокой степени вредности».

Девушка с нетерпением ждала и вместе с тем боялась новых встреч с Торном, когда приносила ему свои отчеты. Как он и предвидел, им больше ни разу не удалось поговорить наедине: Леди Септима ухитрялась присутствовать на каждой такой встрече, якобы желая лично убедиться в эффективности работы своей подопечной.

Таким образом, Офелии неизменно приходилось стоять навытяжку, с опущенными глазами и называть Торна sir.