Память Вавилона

Торн неподвижно сидел на своем табурете. Он ждал продолжения. А у девушки так сжалось горло, словно ее сердце поднялось туда, перекрыв доступ воздуха. Она чувствовала себя запечатанным сосудом. Какими бы сильными ни были ее чувства, как бы они ни будоражили все ее существо, ей никогда не удавалось выразить их связно – наружу вырывался только какой-то жалкий лепет.

– Меня удивил тот факт, что вы заменили курсантку Медиану, – сказал наконец Торн. – Более чем удивил.

Офелии в это слабо верилось: его замкнутое лицо не выражало ровно никаких эмоций.

– В таком случае мы удивлены оба. Если бы я знала, что вы – тот самый знаменитый Лорд Генри, я бы…

– В вашем облике вполне мог явиться Бог, – оборвал ее Торн.

Эти слова привели девушку в такое изумление, что ее ослабевшие руки выронили принесенные записи Медианы, и они веером рассыпались по полу вокруг нее.

– Вы думаете, что я… могла бы…

– Вполне могли бы Им быть. Так же, как и я сам. Ведь Богу известны наши лица.

Офелия мысленно выбранила себя за глупость: как же она сама не додумалась, ведь это элементарно просто!

– Да, вы правы. К счастью для нас, Бог – скверный подражатель. Вот если бы вы встретили меня с улыбкой, я бы сразу что-то заподозрила.

Торн оставил ее реплику без ответа. Офелия надеялась разрядить атмосферу своей шуткой, но потерпела полное фиаско. Вся их встреча оказалась полным фиаско. Нет, их разговор не может так окончиться, она должна срочно придумать что-то поумнее. Найти наконец нужные слова. Теперь или никогда.

Щелк-щелк!

Это подали голос карманные часы. Офелия прищемила пальцы крышкой, пока извлекала их из кармана.

– Вот вам безупречный свидетель, который докажет, что я не Бог! – сказала она и сама устыдилась своего дрожащего голоса. С первой же минуты беседы она вела себя как оробевший ребенок. В те времена, когда девушка еще не знала Торна, и позже, когда имела все основания бояться его, она не испытала и половины того страха, который сейчас сжимал ей горло. Этот человек пробил в ее стойкости брешь, сделав Офелию безнадежно уязвимой.

И он явно не собирался ее ободрять.

Торн встал, с напряженным усилием распрямив свой длинный позвоночник. При этом его ножной аппарат пронзительно заскрипел. Офелия подумала: «Лучше бы ему сидеть. Я и без того запугана, а тут он еще будет подавлять меня своим ростом».

Не сделав ни шага к девушке, Торн протянул руку и взял у нее часы.

– Они не показывают время, – виновато сказала Офелия. – Видимо, слишком устали, разыскивая вас. Я не знаток часовой психологии, но уверена, что теперь, когда вы встретились, они снова заработают.

Часы непрестанно открывались и закрывались, звонко щелкая крышкой. Торн недоверчиво глядел на них, словно сомневался, что был когда-то владельцем такого шумного предмета.

Если Офелия и надеялась растрогать его этим подношением, то она сильно ошиблась.

– Как там моя тетка? – спросил он.

– О… вообще-то я не видела Беренильду с тех пор, как Настоятельницы вернули меня на Аниму. Но кое-какие новости я знаю. Вы можете рассчитывать на нее, если решите появиться на Полюсе.

Офелия сознательно умолчала обо всем, что случилось в ротонде Розы Ветров. Ведь ей неизбежно пришлось бы упомянуть об Арчибальде, и это разозлило бы Торна, а она меньше всего хотела его злить. Сейчас он и без того был мрачно настроен.

– Беренильда ждет вашего возвращения, – добавила девушка со смущенной улыбкой.

– Моего возвращения? – переспросил Торн.

– На Полюсе многое изменилось. Да и сам Фарук изменился. Я убеждена, что когда-нибудь вы сможете вернуться туда с высоко поднятой головой и наконец реабилитировать себя.

Офелия постаралась сказать это как можно увереннее, чтобы хоть как-то смягчить сердце Торна. Но он только зажал в кулаке часы, чтобы помешать им щелкать крышкой.

– Вы прибыли на Вавилон одна?

– Э‑э-э… да, – ответила девушка, стараясь отогнать мысль о пропавшем шарфе.

– И вы думаете, что Настоятельницы не обнаружат ваше пребывание здесь?

– Надеюсь.

– Это прикрытие – «курсантка Евлалия» – достаточно надежно?

– У меня есть документы.

Ее ответ был заглушен жутким металлическим скрипом. Торн хотел сменить позу, но шарнир стального обхвата, служившего поддержкой его ноге, заело именно в этот миг. Он едва успел опереться на пульт ордоннатора, чтобы не потерять равновесие.

– Я справлюсь сам! – сказал Торн, увидев, как Офелия шагнула вперед.

Его жесткий тон не допускал возражений. Пока он, нагнувшись, выправлял шарнир за коленом, девушка успела получше его разглядеть. И только тут ей бросились в глаза некоторые мелочи, которые она заметила бы гораздо раньше, если бы не охватившее ее смятение. Торн сильно изменился – и он тоже. Складка между бровями стала глубже. Волосы впереди поредели, сделав лоб еще выше. Лицо было таким бледным, что шрамы на нем почти не выделялись. И, главное, от него исходил сильный запах медицинского спирта, как будто он старательно протирал им каждый сантиметр своей кожи, одежды и стального аппарата на ноге.