Память Вавилона

В истекшие три дня Офелия старалась занять себя любыми посторонними делами, лишь бы не думать о предстоящей встрече. Почти не спала и не ела. Ее чувства спутались так безнадежно, что она никак не могла в них разобраться. Девушке хотелось, чтобы Торн был рядом – прямо здесь, прямо сейчас. Почти три года она мечтала об этом каждую секунду каждой минуты каждого часа. А он – он не придумал ничего лучшего, как обречь ее еще на три дня ожидания, приказав выучить наизусть перевод Медианы! Зачем, с какой целью? Абсолютно бессвязный, обрывочный, туманный текст ничем не помог ей разгадать тайные замыслы Торна. Каким образом он превратился в Лорда Генри? Для чего вообще примкнул к Светлейшим Лордам? Что искал с помощью групп чтения? И что мешало ему за все это время сообщить о себе? Офелия даже поддалась искушению прочитать записи не только глазами, но и руками (в конце концов, она официально считалась их собственницей), но из-за металлических напалечников чувства Торна в момент передачи документа не запечатлелись на этих листках.

Чтение не сообщило ей ничего нового и о самой Медиане – наверняка из-за таких же защитных рабочих перчаток. Прорицательница сыграла с ней жестокую шутку: она давно уже знала, что Торн был тем, кого ищет Офелия. Успела ли она посвятить в это его самого?

Офелия расставила ширму в душе, сбросила спортивную форму и потянула за шнурок, включавший воду. Даже под обжигающими струями девушка не закрывала глаза: стоило ей сомкнуть веки, как перед ней всплывало выразительное лицо Торна. Вернее, лишенное всякого выражения. Как будто она, Офелия, и в самом деле ничего не значила для него.

Промывая волосы, она безжалостно теребила свои кудри. Девушка подстригала их сама, неумело орудуя ножницами и не видя себя со стороны: в «Дружной Семье» не было ни одного зеркала. Но ведь не изменилась же она до такой степени, что ее нельзя узнать?!

Офелии вспомнился шипящий голос Медианы: «Тебе не нравится, когда тебя считают инфантильной девчонкой, но в отношениях с мужчиной ты такая и есть – неопытная bambina».

И вдруг сквозь шум льющейся воды девушка расслышала знакомое металлическое позвякивание. Она выключила душ и вытерла лицо. Теперь, несмотря на близорукость, ей удалось различить внизу, между ножками ширмы, тени с серебристыми отблесками.

Крылатые сапоги предвестников.

– Ты будешь нас слушать.

– Ты не станешь кричать.

– Ты никому не наябедничаешь.

Когда прорицатели изъяснялись в будущем времени, последующие события, как правило, соответствовали их предсказаниям. Поэтому Офелия смолчала и стала ждать продолжения.

И оно последовало – в виде опрокинутого ведра, откуда на нее хлынул поток битого стекла. Девушка едва успела закрыть руками лицо. В одно мгновение ее тело покрылось сотнями ранок. Когда прошел первый испуг, она изумленно воззрилась на осколки стекла, прилипшие к мокрой коже; через несколько мгновений по всему ее телу разбежались струйки крови.

– Это тебе за нашу кузину, signorina!

Их слова стали для Офелии шоком, несравнимым даже с болью от порезов. Внезапно опасливое поведение Дзен и загадочные намеки Октавио открылись ей в совсем ином, зловещем свете.

Ее соученики тоже не верили в теорию совпадений: они решили, что во всем случившемся виновата она.

Офелия открыла было рот, желая оправдаться, но пронзительные голоса предвестников не дали ей заговорить:

– Сначала signora Сайленс, а теперь Медиана!

– Эта новенькая готова по трупам пройти!

– Ты теперь persona non grata в «Дружной Семье»!

Наступила тишина, которую нарушали только звуки капавшей из душа воды и скрип стекла под окровавленными ступнями девушки. Ее била дрожь. А сапоги все еще маячили между ножками ширмы.

– Сегодня вечером, signorina, ты пойдешь в Секретариум.

– Сегодня вечером, signorina, ты увидишься с роботом.

– Сегодня вечером, signorina, ты вернешь ему свои крылышки.

Это нельзя было считать пророчеством: свойство предвестников угадывать будущее ограничивалось тремя часами. Тем не менее Офелия приняла всерьез их слова. И когда сапоги удалились, она еще долго стояла среди рассыпанных стекляшек, а ее кровь смешивалась с каплями воды, падавшими сверху.

Робот

Офелия скованной походкой шла по мостику, надеясь, что повязки под ее формой не пропустят наружу кровь из порезов, – хотя бы пока она не покончит с тем, что ее ожидало. Каждое движение больно бередило все ранки. Они были неглубокими, но раскрывались от любого резкого жеста.

По правде говоря, никакой боли девушка не чувствовала. Сейчас она сознавала только одно: что идет к глобусу Секретариума, который вырастал в размерах по мере ее приближения. Даже пустота, простиравшаяся у нее под ногами, больше не казалась ей пугающей.

Скоро она увидит Торна.

Подойдя к бронированной двери глобуса, Офелия обернулась и бросила взгляд на трансцендий, с которого перешла на мостик; там, на другом его конце, Леди Септима вставила ключ в колонну, чтобы отпереть ей дверь.

Сейчас она встретится с Торном лицом к лицу.