Память всех слов

Он не знал, что подействовало: его жест, выброшенные вперед ладони или то, как он выплюнул из себя эти слова, но она замерла на половине движения, странным образом склоняясь, почти падая с лавки. И тут же пришел ответ, что-то вроде резкого шебуршания внутри: словно десять тысяч сердец одновременно застучали в нем; головокружение и быстрая, резкая судорога, дергающая в солнечном сплетении. Вкус крови на губах. Он выругался, выплюнул огненную алость и изо всех сил ударил ребром ладони о борт. Боль взорвалась, охватив все предплечье; он ударил снова, тем же местом, онемение поползло вверх, охватило плечо, он замахнулся…

Старческая ладонь ухватила его за руку, придержала. Глаза ведьмы уже не напоминали колодцы, наполненные смертью.

– Сломаешь кости. – Хватка ее была словно клещи. – А сломанная ладонь долго заживает.

Медленно отпустила его и села на свое место. Поправила одежды.

– Я Гуалара Эрвос из клана Удрих племени белых уверунков, – начала она спокойно, словно они только что повстречались. – Семьдесят лет как я ведьма. Когда стою перед племенем, то служу Удрихам; когда стою перед советом племен, служу уверункам; когда стою перед островом, служу югу; когда стою перед миром, сеехийцы – мои владыки.

Повела рукой вокруг:

– Это мой остров, мой народ, мое племя и клан. В такой очередности. Я знаю, что битвы между родами не имеют значения перед клановыми нападениями, эти должны уступить перед схватками племен, которые есть ничто, когда север сталкивается с югом. А все это ничто, когда раздается призыв к камелуури, если враг топчет нашу землю.

Альтсин хмыкнул.

– Твой остров, – слова едва протискивались сквозь опухшее горло, – и твой бог.

– Да. Мой бог. Старый, измученный… – В глазах ведьмы появилось нечто, что Альтсин заметил впервые. Любовь. – И умирающий. Последний призыв к камелуури почти исчерпал его силу. Он с нами изначально, он спас нас от смерти и дал все, что только сумел. И никогда не подводил, хотя мы нарушали любые клятвы и присяги. Полагаешь, что наши войны чести, вендетты, рейды, ка’хоон, месть, тянущаяся поколениями, – это тысячелетняя традиция? Этому безумию меньше двухсот лет. Столько хватит, чтобы дураки посчитали, что мимолетное искривление – извечный и нерушимый закон. Никто не знает, с чего все началось, какой проклятый Небесами глупец первым посчитал, что его личная честь и честь племени – одно и то же. Но это уже не имеет значения. Потому что Оум утратил силы, чтобы нас вести, а Сила его с каждым поколением слабеет.

– Поколением?

– Боги умирают долго. Некогда слово Оума добиралось до каждого уголка острова, нынче – его едва слышно в долине Дхавии. Все меняется. Законы племени становятся выше божественных, Черным Ведьмам приходится опираться в своем могуществе на страх и вооруженных до зубов слуг, а советы кланов все сильнее ставят под вопрос власть долины, воспринимая Оума так же, как вы на континенте воспринимаете своих богов, далеких и недоступных. Во время последнего нападения на остров нам пришлось вести наиболее ярых вождей пред его лицо, чтобы получить их согласие, – слово это зашипело в воздухе, – на камелуури. Пятьсот лет назад хватило бы одного его жеста.

Альтсин сосредотачивался на словах ведьмы, пытаясь позабыть о боли в раненой ладони. Ему почти удалось.

– Потому… – начал он с усилием, – Черные Ведьмы торгуют с Ар-Миттаром? То есть без посредничества Каманы. Потому что воля вашего бога ослабела? Если город узнает, что вы нарушаете договор, он впадет в ярость.

Гуалара приподняла брови:

– Ты уже упоминал на пиру, что кое-что заметил. – Она улыбнулась спокойно. – Я наблюдала за тобой в тот момент, когда вошла Эурувия, и видела удивление на твоем лице. Быстро спрятанное, но все же. Как ты догадался?

– Ты не ответила на вопрос.

– Верно. Готовится война. За богатства. Когда он… уйдет, а некоторые из них полагают, что это случится скоро, они захотят силой навязать свою власть остальному острову. Ох, наверняка провозгласят, что Оум удалился в свое царство, что находится в другом месте Всевещности, а им передал роль предводительниц и опекунш сеехийцев. Они создадут храм или орден, провозгласят себя жрицами и примутся править.

– Такой храм не протянул бы слишком долго.

– Ты уверен? Религия, чей бог – лишь вымысел, а не Присутствие, которое в любой момент может склонить голову и взглянуть на деяния своих жрецов… Уверяю тебя, она бы чувствовала себя превосходно. Правила бы миром. Но, прежде чем это случится, моим сестрам нужно найти союзников среди кланов и племен, что не слишком богаты и сильны, а потому их неудовольствие или даже чувство обиды легко перековать в клинок и направить на богатых соседей. Вот только убогие союзники не выставят хорошо экипированной армии, а потому их нужно вооружить.

Старая ведьма потерла руки, произведя звук, словно две змеи пытаются сбросить кожу, сплетясь друг с другом.

– Мои сестры, – проговорила она, и слово «сестры» истекало ядом, – не могут покупать оружие при посредничестве Каманы, поскольку вожди сильнейших племен очень быстро об этом узнают.