Память всех слов

– О да! – Хихиканье Оума сотрясло всю комнату. – Нам понадобилась та легенда, чтобы как-то договориться. Они… были чужими – несколько тысяч женщин и подростков из племени, которое говорило на другом языке и почитало другого бога. Хотя тогда они уже не почитали никого. И мои дети – восемь тысяч потерянных и перепуганных душ. Знаешь, как было на самом деле? Рауна провалилась в одну из ловушек, поставленных Имвили. А когда сидела там с ногой, пробитой заостренным колышком, он появился лично, осмотрел ее, узнал, поскольку мои дети были выдающейся красоты, и решил убить. Вот так просто. Она вымолила, чтобы он этого не делал, изобразив одинокую жертву крушения и обещая служить и слушаться до конца жизни. А когда он, обманутый клятвами, вытянул ее из ловушки, Руана воткнула нож ему в живот. Что скажешь?

Альтсин поднял брови и пожал плечами:

– Клятва пожизненной верности и нож в живот? И чему ты удивляешься? Так оно и бывает в любом браке.

Оум захохотал:

– Ну да. Потом пришла буря. Большая и сильная, продолжавшаяся три дня и ночи, а они… лежали в яме под деревом, оба раненые и чуть живые, а когда буря закончилась, уже не имевшие желания поубивать друг друга. Когда Рауна встала предо мной с Имвили, я понял, что это наш шанс. У нас было больше мужчин и лучше с вооружением, но мои дети все еще не желали покидать долину. Кончались припасы, мы начинали голодать, а о жизни на суше не знали ничего, не знали об охоте на местных животных, об их разведении или об обработке земли. Те обладали таким знанием, но им не хватало рук к работе и сил, чтобы защищаться.

– А раньше казалось, что вовсе нет.

– Верно. Но сражения с захватчиками стоили им множества убитых и раненых, и, продолжись они дольше, они наверняка бы проиграли. Потому мы нужны были друг другу, но требовалось и что-то еще, что превратило бы нас в единое племя.

– Магия?

Бог снова засмеялся, причем очень громко. Альтсину казалось, что вместе с ним смеется вся долина.

– Верно. Магия. Самая сильная, какая только бывает. Ты задумывался, что превращает рода и кланы в племена и народы? Что приводит к тому, что ты склонен считать родными людей, которые не одной с тобой крови, иначе выглядят, порой даже говорят на другом языке или почитают другого бога? Истории, рассказываемые детям, друзьям, истории, что выплетаются на сон грядущий. У меекханцев есть пословица: «С Ком Говель – мой род». Знаешь, что она означает?

Уроки истории, которые он получал в детстве, пригодились:

– Под Ком Говель была какая-то битва.

– Не «какая-то», но первая, которая начала историю Империи. Там, на старте своего пути к первенству над остальным континентом, Меекхан впервые поднял оружие во имя Баэльта’Матран и одолел Сестер Войны. Когда ты растешь меекханцем, то слышишь рассказы о первом императоре и о той битве уже ребенком. Потом ты узнаешь истории об осаде Гноувм, о детях Вахили, о семи отважных на мосту, о камне в сапоге генерала. Каждый кирпичик, который создает твое сознание как подданного Империи. Меекханцы в этом диво как хороши. Нынче даже потомки дикарей с Севера или Востока, которые несколько сотен лет назад жили в землянках и плодили детей с собственными дочками, говорят: «С Ком Говель – мой род». И считают себя частью Империи. Потому что именно этим и является народ: не скалой, как говорят некоторые поэты, но пучком веток, связанных общими историями. Сила сказаний – неизмерима.

– И о чем же ты говоришь?

– О? Ты раздражаешься? Ты или он? У нас еще есть время, Аонэль должна найти несколько вещей, – тон Оума сделался на миг раздражающе снисходительным. – Мне тоже нужно было сказание, которое переломит недоверие и покажет другую сторону как равноценную и достойную уважения. Сказание, которое свяжет наши народы. Вот Рауна и рассказала нам историю о поединке с великим воином, что охраняет селение женщин и детей от жестоких убийц, а он поведал своим землякам о битве с благородной воительницей, которая прибыла на остров в поисках места для собственного народа и бога. Ну и конечно, оба говорили о великой любви, вспыхнувшей между ними. А потом им пришлось пожениться, чтобы запечатать связь двух миров.

Альтсин вздохнул, поскольку это было слишком очевидным.

– Нож в животе у них уже случился. А они… – Он поколебался.

– Да. Оказались хорошей парой. У них было много детей. Из того, что помню, любовь тоже не прошла мимо них. История их встречи стала первым сказанием, связывавшим твоих… его и моих детей в один народ. По их примеру поступили и другие. Появилась определенная проблема, связанная с неровным числом полов, а потому через некоторое время брак двух женщин с одним мужчиной перестал быть чем-то необычным. Потом все выровнялось.

Хлопнули внешние двери.

– Аонэль возвращается. Хочу, чтобы она показала тебе кое-что большее, то, что ты наверняка не знаешь о своем госте.

– Что?

– Увидишь. Иначе ты никогда не поймешь, отчего сеехийцы, хоть они и потомки Реагвира, убивают любого его жреца, который осмеливается шагнуть за стены Каманы.