Память всех слов

Стоя спиной к мечу, он пинает ногой за спину и чувствует, как клинок разрезает ему мышцы. Еще раз и еще. Он кричит, потому что клинок остер, как зараза, режет глубоко, и боль взрывается, будто вулкан. Тут речь не только о ранах тела – клинок этот вспарывает душу. Раны, нанесенные графом, отзываются все сразу, словно удары эти пали на него только сейчас, крик Альтсина переходит в вой.

Он пинает второй ногой, больше свисая на цепях, чем опираясь на той, раненой.

Боль…

Странная. Словно тело охватывает онемение.

Это кровь, понимает он, из него должна литься кровь – как из зарезанного барана, и потому-то все становится отдаленным и невнятным.

Он сейчас умрет.

«Правда, парень? – голос Оума звучит так, словно тот говорит с ним из-за толстой стены. – Ты и правда хочешь умереть или Смешаться с Кулаком Битвы, не понимая, в чем тут дело? Отчего битва на севере встряхнула весь мир? Отчего девочка, которая почти Открылась тысячам духов, вызвала такой интерес Владычицы Судьбы, что та решила поджечь два величайших города, только бы отвлечь внимание от этого ребенка?»

«Отвали… я умираю…»

«Нет, не умираешь. Твой спутник не позволит тебе умереть. Не знаю почему, но, пожалуй, его беспокоит перспектива воспользоваться Сосудом, который приготовила Канайонесс. Граф, похоже, не пользуется его доверием, в отличие от тебя – как бы это ни было для меня удивительно. Он смотрит и слушает».

Денготааг сошелся в схватке с Владычицей Судьбы. Богиня отталкивает Меч назад, шаг за шагом, поскольку сила ее несравнимо больше, но даже величайшая из армий застрянет, если будет штурмовать узкие ворота. Души служанки уже нет в ней, она распалась во время схватки божеств, но тело Огевры сделалось тем каналом, сквозь который Сила Эйфры вливалась в комнату.

Потому что богиня жаждет мести.

Не Мечу – вовсе нет. Девушка, которая зовется Канайонесс, лежит под стеной: падая, она, должно быть, ударилась головой, но сложно оценить, результат ли это пинка вора или просто неудача. Владычица Судьбы желает добраться до Малышки Канны, а потому медленно переливает свою Силу в эту комнату, а когда той будет достаточно, тут останутся лишь испепеленные стены. Кем бы ни была эта девушка, похоже, она крепко наступила на мозоль богине.

Альтсин знает все это, видит Силу, протискивающуюся внутрь, хотя сущность, обитающая в Мече, отчаянно старается ее сдержать. И он видит также эту сущность, черную кляксу внутри клинка, дикую и вопящую. Она немного напоминает мешок с дерущимися котами: вся видимость интеллекта и разума, которые сущность эта сохраняла последние месяцы, исчезла. Конгломерат пожранных Мечом душ кажется чистым безумием и ужасом, пытающимся изо всех сил сдержать накатывающую на него волну.

Оум вдруг отзывается хриплым шепотом:

«Меч долго не выдержит. Эйфра победит и уничтожит здесь все до голого камня. Слушай… если это она… если это именно она должна была… должна родиться, ты обязан ей помочь. Вы оба обязаны. Я… я не желаю больше смотреть, как ничто сжирает прошлые дни, как ничто стирает из нашей памяти каждый миг. Не хочу стать потерпевшим кораблекрушение, который, ухватившись за верхушку мачты, смотрит, как черный огонь подбирается к нему снизу. Я полюбил эту ветвь и моих детей…»

Голос бога сеехийцев сделался едва слышным: