Память всех слов

Улыбка словно разорвала его лицо.

– Мы делаем то же самое, что и врачи, только быстрее и при этом не скрываемся.

Он вышел.

* * *

Вечером – это наверняка был вечер, поскольку стена шатра с одной стороны ярилась сиянием угасающего солнца, – пришел Оменар. Одетый в свободную белую рубаху и такие же штаны, выглядел он как обычный торговец или погонщик верблюдов, когда бы не то, что рубаха была шелковой и искрилась от серебряного шитья, украшенного жемчугом.

Он остановился у входа, прислушиваясь, и мгновение Деана сражалась с искушением обмануть его, притвориться спящей, чтобы он ушел. Было у нее достаточно времени, чтобы обдумать свое положение и разозлиться. Им следовало оставить ее на севере, в каком-нибудь оазисе под опекой нескольких людей. Если уж коноверинцы так ценили жизнь своего князя, чтобы искать его, если наделали шороха по всей пустыне, то могли в рамках благодарности нанять кого-нибудь, кто отвез бы ее домой. Когда бы сюда вошел тот сопляк, она накричала бы на него или перекинула через колено и набила бы ему задницу. Князь он там или нет.

Деана взглянула на стоящего у входа мужчину. Собственно, это не была его вина. Обычный переводчик караваном не командует.

– Я не сплю, можешь войти.

Он кивнул, но ничего не сказал. Осторожно подошел к ее постели и уселся на одном из бесценных ковров.

– У тебя закрыто лицо?

– Да.

Он хлопнул в ладони, и внутрь вошли две девушки в бурых одеждах. Невольницы, что подчеркивалось каждым их жестом, устремленным в землю взглядом, согнутой спиной и красными лентами, которые они носили на шее. Мигом расставили вокруг Деаны несколько подносов с посудой, наполненной ароматно пахнущей пищей, и, низко кланяясь, вышли. Одна сразу же вернулась, неся несколько простых, пусть и лучшего материала одежд. Положила их стопкой у постели и исчезла, так и не подняв взгляда.

– Отчего они так себя ведут?

Он заколебался, а затем улыбнулся:

– Это из-за князя. В его рассказах ты великая воительница, которая голыми руками убила десятерых бандитов. Спасла княжеский род. В определенном смысле спасла Белый Коноверин от братоубийственной войны. – Его рука нашла ближайшую к нему посудину и подняла крышку. – Суп из козлятины, есть еще из курицы, перепелки и голубя, поскольку я не знал, какой ты любишь. Холодный?

Она попыталась потянуться за ложкой, но пальцы ее не смогли ухватить украшенную перламутром рукоять. Она выругалась, а он тихонько рассмеялся и безошибочно повторил сказанное ею.

– Прости. У меня талант к языкам. Если позволишь, я тебе помогу.

Потянулся и аккуратно снял ее экхаар. Потом взял ложку, осторожно набрал золотистого, вкусно пахнущего бульона и, не уронив ни капли, приблизил ложку к ее губам. От чудесного аромата Деана почувствовала головокружение, а тепло, потекшее в желудок, казалось, наполнило ее по самые кончики пальцев. И почти сразу же она почувствовала прилив сил.

Некоторое время она позволяла себя кормить, а потом деликатно отобрала у него ложку.

– Гражданская война?

Он замер. Трудно прочесть что-то по лицу человека, который и забыл уже, как много можно передать мимикой, но то, как замерли его черты, указывало, что дело болезненно и деликатно.

– Самерес Третий, Великий Князь Белого Города, убит пятьдесят восемь дней назад.

Она переварила информацию:

– Это связано, правда? С нападением на ваш караван и с похищением.

– Да. Я ошибался. Дело было не в выкупе, а в чем-то большем. После смерти брата князь стал Наследником Огня… это непросто объяснить. Это звено, соединяющее людей с Агаром Красным. Я уже говорил тебе, княжеский род идет напрямую от Избранников, которых Агар одарял фрагментом собственной души, когда сражался с извечной тьмой.

Она помнила. Авендери. На Дальнем Юге всякий князь выводил свой род от авендери, божьих сосудов. Иссарам смеялись над этими легендами и над наполняющей их гордыней, говорили, что хотя обитатели царств Даэльтр’эд происходят от Агара, но за каждую щепоть корицы или перца торгуются так, словно Андай’я воткнула им в зад свой ледяной палец. Агар сражался в Войнах Богов, причем якобы даже на правой стороне, однако был богом слишком малоизвестным, далеким и не вписал в свою историю слишком много героических поступков. С другой стороны, учитывая, что эта часть мира бóльшую часть года плавится под огненным молотом солнца, Владыка Пламени казался подходящим патроном для местных жителей.

– Мне жаль. Этот… Самерес, он был хорошим князем?

– Да. – Лицо его смягчилось, голос зазвучал бархатисто. – Был лучшим из владык, что правили Коноверином за тысячу лет. Реформировал администрацию, установил мир с тремя другими княжествами, закончил тридцатилетнюю войну. Дал большие права рабам, вместе с правом выкупа. Перестроил Великую Библиотеку, основал госпитали, приюты для сирот и стариков.

Она набрала бульон, проглотила:

– Признайся, ты любил своего князя.

– Да. – Он уставился на нее своими безумными глазами. – Как брата. Я задолжал ему жизнь, благодаря ему я тот, кто я есть.