Память всех слов

– Понимаю. – Она отложила ложку и подняла, устав черпать, миску, отпила прямо из нее. – У слепца не слишком много дорог в жизни. Или миска нищего и горсть брошенных из милосердия медяков, или шелк и жемчуга.

– Или нож, перерезающий ребенку горло, и холодные брюхи гадов, обитающих в болотах.

Бульон застрял в ее горле, она раскашлялась.

– Некоторые из наших законов жестоки, – продолжал Оменар, словно ничего не заметив. – Но дочери иссарам не стоит этому удивляться. Однако у князя есть достаточно власти, чтобы иной раз эти законы прогибать. Ты закончила?

– Да. – Она легла, сделавшись вдруг сонной и ужасно уставшей.

– Сухи говорит, что тебе нужно набраться сил. Самое большее через три дня мы отправляемся дальше.

Она подняла тяжелые веки:

– А если я не желаю ехать дальше? Если попрошу князя, чтобы он отослал меня на север?

Слепец тряхнул головой:

– Начинается период засухи, а вот уже несколько лет он приходит все раньше и тянется все дольше, а потому нам следует поспешить. Ближайшие четыре месяца караваны не будут ходить пустыней. Этот оазис скоро опустеет как минимум на сотню дней, уже сейчас в большинстве колодцев тут – только ил.

Она не ответила. Некоторое время он, казалось, вслушивался в ее молчание.

– Иной раз, Деана, выхода нет, и, чтобы не стоять на месте, приходится идти вперед. Князь не отослал тебя домой сразу, поскольку Сухи утверждал, что только он и его микстуры могут тебя спасти, а отравитель должен был ехать с нами. Ты могла умереть без необходимой опеки, а твоя смерть запятнала бы честь князя. Но я могу тебе обещать, что если ты захочешь, то, едва ты выздоровеешь, он лично проследит, чтобы ты в безопасности добралась до цели своего путешествия. Мы отошлем тебя на север, едва откроются торговые пути, с первым караваном – с сотней лошадей, груженных подарками. Но сейчас ты должна отдыхать и набираться сил. Последний этап пути порой самый сложный.

Деана смотрела на него внимательно, выискивая хотя бы след неискренности. Его аргументы были так логичны и прозрачны, что наверняка он составлял их часы напролет.

– Ты радуешься, что я еду с вами?

Он заморгал, будто пойманный врасплох непосредственностью вопроса. А потом, явно обеспокоенный, склонил голову.

– Да, – обронил он негромко. – Я радуюсь.

Она вспомнила ночь в пещере:

– Как тогда, когда мы думали, что умрем…

– Нет, – оборвал он ее тихо и решительно. – Этого не было. И оно не вернется. Понимаешь?

Она почувствовала себя так, словно ей отвесили пощечину, кровь бросилась в голову. А потом она поняла. Доверенный переводчик князя, придворный песик, воспитанный среди шелков и бархата, на каждый свой кивок имеющий десятки любовниц, пахнущих цветочной водой, искусился пустынной девицей с ладонями, жесткими от рукоятей мечей, и с кожей, исчерканной шрамами. Но здесь пустыни уже не было.

– Я не… – Он снова устремил на нее свои невероятные глазищи. Она смотрела в их гладкую, затуманенную поверхность. – Я не господин себе самому. Моя воля не всегда что-либо значит. Порой я полагаю, что значением обладает все что угодно, кроме того, что я желаю. Когда мы убегали, я на некоторое время стал… свободным. Теперь я снова служу роду и славе Белого Коноверина.

Это прозвучало бы ужасно глупо, когда бы последняя фраза не истекала такой горечью.

Но на нее это не повлияло.

– Выйди.

Он кивнул, медленно поднялся и направился к выходу. Деана лежала с закрытыми глазами, пока не зашелестела завеса и девушка не уверилась, что Оменара тут уже нет.

Вот мерзавец.

* * *

Следующие два дня были длинны, монотонны и одинаковы, словно близнецы.

Деана лежала и размышляла о своем спасении. Не сейчас, но о том, что случилось раньше, когда существо, которое некогда было ее братом, рассекло веревки и убило бандитов. Пыталась молиться, искать ответы в кендет’х, но на этот раз Дорога не рассеивала ее беспокойство. Йатех остался жив. Она могла это отрицать, могла утверждать, что у нее никогда не было брата с таким именем, но подобная ложь стала бы бегством от ответственности. Йатех жил и… служил? связался с кем-то? С какой-то силой, существом, демонической сущностью. Она не могла вспомнить всех его слов – только неясное впечатление отчаяния и напряжения в его голосе. В нем были боль и страдание.

Из рассказов, которые до нее доходили, Деана сделала вывод, что место резни, которую устроил бандитам брат, так и не нашли, – а впрочем, после спасения князя Палец Трупа они покинули как можно быстрее, поскольку дела, связанные с наследством, не терпели отлагательств. И прекрасно. Она не смогла бы им объяснить произошедшее, дело это оставалось делом иссарам. Когда она вернется на родину, ей придется поговорить со Знающими. Тело ее брата должно быть освобождено, а тот, кто связал его с собой, должен за это заплатить. Ее народ никогда не пренебрегал такими делами. Никогда.

В одном она была уверена. Если они повстречаются когда-нибудь снова, она убьет его, если только сумеет. Уж это-то она ему задолжала.